Я — миссионер

Никому не хотелось покидать обжитые места. Многие обвиняли в своих бедах индейцев, поддавшихся на провокацию колдуна. Только Альфас Юкнюс оправдывал хибаро. Миссии должны лучше им помогать. Ведь сколько пожертвований собирают верующие в Европе и на других континентах в пользу миссий! Где же они, эти средства? На станцию в Макас они попадали только в виде книг и письменных принадлежностей. Хибаро от этого пользы было мало. И разве не грешно за дешевые безделушки и за лекарства выманивать у индейцев золото, как это часто делали миссионеры? За что же хибаро должны любить и уважать их?

Когда караван повернул к реке, внимание Юкнюса привлекла небольшая живописная группа: навьюченная большими ящиками лама, которую держал за повод одетый в пончо метис; рядом стояли беременная женщина и двое маленьких ребятишек. Юкнюс вспомнил, что часто видел этого метиса в миссиях.

Как только метис увидел миссионеров, он подбежал к отцу Анджело и, осеняя себя крестным знамением, заговорил:

— Отец, я истинный католик, а вы оставляете беззащитной мою семью. Хибаро меня убьют, наверняка убьют. А мы жить хотим, очень хотим!

— За что им убивать тебя? Ты зря боишься! — одернул его отец Анджело. — В городке немало метисов-католиков. Всех их оставляем на милость божью. Взять их с собой не можем. Это опасно. У них, как и у индейцев, нет противооспенных прививок. В любое время могут заболеть и заразить других, даже миссионеров, хотя мы и с прививками. Оставайся! Гнев хибаро уляжется, и будешь счастливо жить с семьей в собственном доме.

— Но, отец мой, поймите, я же с миссионерами за порохом к «чертову мосту» ходил. С меня первого индейцы снимут голову и будут праздновать победу. Неужто вы не знаете этих дикарей? Их месть еще не кончилась.

— Что правда, то правда, — признался отец Анджело. — Поэтому мы и уходим. Так и быть, иди с нами, только на расстоянии и целый месяц не приближайся к нам. Возможно, ты и твоя семья носите в одежде микробы оспы. Понимаешь?

— Понимаю, отец, — кивнул головой метис, обрадовавшись, что получил возможность уйти из опасного места.

Первый день пути

Вскоре городок кончился, с левой стороны зашумела река.

Вдруг отец Анджело остановил своего коня: он услышал какой-то плеск на реке. Не гонятся ли за ними на лодках индейцы? Брат-эконом подполз к самому берегу. На этот раз тревога была ложной: в реке купались два тапира.

Приближалось утро. Миссионеры еще не вышли за пределы бывшего района их деятельности и, следовательно, в любой момент могли встретить знакомых хибаро, от которых теперь не приходилось ждать ничего хорошего. Бегство миссионеров индейцы бы посчитали подтверждением их виновности в распространении эпидемии оспы. И уж кому-кому, а руководителям миссий — отцу Анджело и матери Хозефине — не поздоровилось бы.

Самое лучшее — переправиться через Упану. На том берегу индейцев было гораздо меньше. Может быть, там и оспа не свирепствует? Но как переправиться через быструю реку, если вода в ней кипит, как в котле?

Когда рассвело, отец Анджело нашел на реке наиболее узкое место, где деревья склонились к самой воде и так переплелись, что образовали своеобразный мост.

Отец Анджело решил переправить животных бродом, а людей — по этому созданному природой мосту.

Выстроив мулов цепочкой, миссионеры связали их толстой веревкой, чтобы они не разбрелись и не потонули во время переправы. Один конец веревки взял в руки отец Анджело и, уговаривая своего коня, направил его в реку. Гнедая, фыркая, осторожно шла по пенящейся и шумящей воде, а следом за ней шли мулы. Сначала вода доходила им до живота, потом из воды торчали только поднятые головы, а безжалостная веревка все тащила и тащила животных к середине реки. Небольшое расстояние до противоположного берега им пришлось даже преодолевать вплавь, но все закончилось благополучно, и мулы, встряхиваясь, вышли из воды.

Сейчас же после них переправилась на своей лошади мать Хозефина.

С противоположного берега оба руководителя миссий стали наблюдать, как остальные переходят реку по ветвям деревьев. Такой «мост» не был для миссионеров в новинку, и они один за другим, выбирая ветки покрепче, приближались к другому берегу Упаны.

Успешно завершив переправу, миссионеры прошли еще добрый кусок пути и, почувствовав себя наконец в некоторой безопасности, остановились для отдыха. Вдруг брат-эконом схватился за голову и в ужасе закричал: «О, боже!» — и рухнул на землю. Когда к нему подбежала мать Хозефина, он корчился в конвульсиях. Лицо почернело, перекосилось, глаза выпучились, пульс был очень слабым.

— Кобра! — горестно сказала миссионерка.

И все стали оглядываться вокруг — нет ли еще змей. Но увидели только зарево над Упаной. Забыв про несчастного, все смотрели на отца Анджело, как бы спрашивая его, что бы это могло быть. Но тот молчал. Спустя некоторое время он вздохнул и сказал:

— Скорее всего, индейцы подожгли город.

Все замерли.