Я — миссионер

— В последнее время хибаро частенько приходил в городок. Видимо, карантин показался ему слишком длинным. Везде лазил. Вчера зашел на золотомойку, которая принадлежит отцу Иоганну и господину Эрнесту Штрумме. Штрумме узнал, что индеец из тех мест, где свирепствует эпидемия оспы, и застрелил его. Не сам, конечно. Натравил на него серингеров,[17] а потом выкупил их из тюрьмы.

— Мы готовили его в монастырь, он был бы миссионером! Убили, проклятые! — возмущался Казираги.

— Жаль Жестокого Ягуара, умный и смелый был… Сколько людей здесь гибнет понапрасну! — огорченно сказал Альфас Юкнюс.

— Ты что хочешь сказать, что в этом повинны миссионеры? — вскочил Казираги. — От оспы все защищаются как могут. А господин Штрумме должен быть привлечен к ответственности. Ведь он мог поставить в известность де ла Фуэнте или отца Иоганна, что индеец один бродит по городу.

— Отец Иоганн знал о намерениях господина Штрумме. Этот хибаро хотел пробраться в школу: учиться, говорил, хочу. А если бы кого заразил? — сказал посыльный из станции.

Миссионеры умолкли…

В это время начальник миссионерской станции Сукуа отец Иоганн разыскал в шкафу латунный крест, долгое время лежавший там без применения, вытащил сутану, оделся, причесал седоватую бороду и хотел было встретить по всем правилам миссионеров Макас, но вдруг остановился. «Санта-Мария, ведь они вырвались из эпидемии. Карантин кончился, но кто его знает… Береженого, как говорится, и бог бережет… Вот свалились на мою голову!» — И решил поприветствовать прибывших с балкона. Выйдя на балкон, он увидел, что во дворе миссии уже ждали его появления отменно вымытые и переодетые в чистую одежду миссионеры из Макас.

— Добро пожаловать, братья, — торжественно произнес отец Иоганн.

— Здравствуйте, отец, — ответили те хором. — Спасибо за гостеприимство.

— Поживете у нас до прибытия его преосвященства господина епископа, поможете нам дома отстроить. Поселитесь в палатках, для вас помещения у нас нет. Благодарите бога, что живы остались. Аминь.

Торговля в церкви

Итак, «гостей» поселили в палатках, поставили для них во дворе печку. Ежедневно после обедни они отбирали доски, ставили каркасы. Возили на ламах камни для новых зданий. По вечерам по двое, по трое шли гулять по городку. Только Альфас Юкнюс не любил компаний. Он подолгу бродил в одиночестве по выжженным солнцем улочкам, рассматривая маленькие домики с круглыми глиняными печами во дворах и их обитателей. Белых здесь было больше, чем метисов.

Однажды, возвращаясь с прогулки, Альфас Юкнюс заметил, что в церковь вошел метис с какой-то шкурой в руках, а за ним — индеец. Миссионер заинтересовался: «Что им там нужно, ведь по вечерам службы не бывает?» — и тоже вошел в церковь. Спрятавшись за деревянную ребристую колонну, Юкнюс стал наблюдать, что же происходит в божьем доме.

У алтаря стоял начальник миссионерской станции отец Иоганн. Правда, сначала Юкнюс усомнился, он ли это, ибо человек, стоявший у алтаря, был одет не в сутану, а в белый халат. Но раздвоенная бородка и лысина на макушке не оставляли сомнений: это все-таки отец Иоганн.

«Что он делает в церкви в это время?» — еще больше заинтересовался Юкнюс, которому было известно, что начальник станции редко бывает в храме божьем, пропускает службы и не всегда даже служит обязательную для каждого священника обедню.

В это время брат-звонарь принес и поставил на алтарь несколько коробок со стекляшками, приволок мешок с солью, кипу хлопчатобумажных покрывал и стеклянную коробку с лекарствами.

«Смотри-ка, как щедро отец Иоганн такие подарки раздает прихожанам», — удивился Юкнюс.

В церковь вбежал полуголый индеец. Подскочив к отцу Иоганну, перекинул ему через плечо шкуру какого-то редкого зверя. Потом пальцем указал на свой живот и голову. Это означало, видимо, что нужно лекарство от головной боли и от болей в желудке. Однако отец Иоганн снял шкуру с плеча и вернул индейцу.

— Лекарства вымениваются на золотой песок, — сказал он. — Лекарство — здоровье. Дешево хочешь купить.

Индеец повертел шкуру зверя, как бы доказывая миссионеру, что это не такая уж дешевая вещь. Потом махнул рукой кому-то, стоящему у дверей церкви. Появилась женщина, вероятно его жена, со шкурой ягуара в руках. Она отдала шкуру мужу и спряталась за его спину, боязливо оглядываясь, готовая каждую минуту убежать из церкви.

Отец Иоганн взял шкуру ягуара, тщательно её осмотрел и только тогда положил рядом с собой. Доставая лекарство из аптечки, он сказал:

— Это аспирин. От головной боли, — и ткнул пальцем индейцу в лоб. — А здесь — от живота. Сода. Хорошо срыгнешь и боль как рукой снимет. Видно, слишком много мяса ешь, да еще сырого. Меньше ешь! Понимаешь? Меньше! А за хорошую шкуру еще иконку добавлю. Носи ее во славу господа бога.

Индеец взял лекарство, лизнул его, понюхал. Иконку бросил на алтарь и ткнул пальцем в стеклянную серьгу. Отец Иоганн взял иконку, одел на шнурок и повесил жене индейца на шею. Мужчине же дал стеклянные серьги. Тот сразу их вдел в уши и широко улыбнулся.