Я много жил…

Несмотря на упорные слухи и мнения некоторых друзей, до конца 30-х годов среди биографов преобладала официальная версия смерти писателя. Но вот в 1938 году в США вышла беллетризованная биография И. Стоуна «Моряк в седле»[67], в которой впервые категорически заявлялось со ссылками на факты, что Джек Лондон покончил с собой. В подтверждение такого вывода Стоун приводил два ранее неизвестных факта: две пустые ампулы из-под морфина сульфата, якобы найденные на полу спальни Лондона, и будто бы оставшийся на столе листок бумаги с подсчетом смертельной дозы лекарства. Новые подробности в художественной, увлекательно написанной книге Стоуна не были должным образом опровергнуты, и восторжествовала версия о самоубийстве. Литературоведы нередко с оговорками, но все же склонялись к признанию такой трактовки фактов весьма правдоподобной. Хотя против нее по-прежнему возражали Чармейн и Джоан Лондон — авторы интересных книг о жизни и творчестве Джека Лондона.

Тридцать лет историки литературы признавали версию И. Стоуна. Но вот в 1968 году в Соединенных Штатах была опубликована работа «Джек Лондон — не самоубийца», опровергающая выводы И. Стоуна. Автор ее, профессор Альфред Шиверс[68], подвергает детальному анализу концепцию о самоубийстве, и его возражения, подтверждаемые новыми данными, убедительны. Главное внимание он сосредоточил на основных посылках Стоуна и других сторонников его точки зрения. Перескажем вкратце ход рассуждений А. Шиверса.

Сообщая об оставшемся клочке бумаги, на котором якобы был сделан рукой Лондона подсчет смертельной дозы лекарства, Стоун ссылался на Томпсона, одного из трех врачей, вызванных к постели умирающего писателя. Шиверсу, естественно, кажется странным, что врач 21 год хранил эту тайну и что никто другой этой бумажки не видел. Но все же, приняв на веру это свидетельство Томпсона, Шиверс, сам в прошлом фармацевт, занялся обследованием всех медицинских книг, имевшихся в библиотеке Лондона. Он решил найти ту книгу, которая могла помочь «кончавшему с собой» человеку подсчитать смертельную дозу морфина. В библиотеке писателя оказалось 36 медицинских книг. В четырех из них есть разделы о морфине, однако нигде не указывается смертельная доза, и нет ни малейшего намека на то, как ее подсчитать. Шиверс обратился к терапевту и к двум практикующим фармацевтам. Эти авторитеты сообщили, что им известны допустимые дозы, но никто из них не знает смертельной, не знали они и как ее подсчитать, более того — ни один из этих врачей не смог определить эту дозу с помощью существующей справочной медицинской литературы.

Если современные опытные врачи не в состоянии определить смертельную порцию морфина, заключает Шиверс, то как же мог ее подсчитать полвека назад не имеющий медицинского образования Джек Лондон?

Относительно двух пустых ампул из-под прописанного врачом морфина сульфата с атропином сульфатом, найденных на полу спальни, Шиверс высказывает следующие соображения. Эти ампулы тоньше и более чем вдвое короче обыкновенного карандаша. Если не обе, то, по крайней мере, одна из них, вполне могла незамеченной пролежать на полу в течение нескольких дней. Возможно, одна из них была опустошена ранее. Все это сокращает порцию лекарства, принятого Лондоном единовременно той трагической ночью. Кроме того, выясняется, что Лондон принимал это наркотическое лекарство почти год. Привычка организма за это время должна была значительно увеличить действенную дозу.

С другой стороны, известна способность морфина накапливаться в организме до опасных пределов. «Вычисления» Лондона, вероятно, были записью доз, принятых в течение длительного времени. Не исключено, что предупрежденный об аккумулирующем свойстве организма он делал их во избежание опасности отравления или чтобы запомнить предыдущие дозы, приносящие ему необходимое облегчение.

Одним из аргументов в защиту самоубийства Лондона в книге другого американского биографа, Р. О’Коннора[69], было то, что заключение о смерти Лондона подписано только одним врачом, хотя у постели находились три врача. О’Коннор из этого делал вывод, что остальные не были согласны с диагнозом. Однако ознакомление с фотокопией заключения, пишет Шиверс, показывает, что на бланке предусмотрено место только для одной подписи, такие свидетельства требуют лишь одной подписи. Подписал заключение, вполне естественно, Портер, лечащий врач Лондона, хорошо знавший состояние здоровья писателя, в течение длительного времени изучавший особенности его организма. Своей точки зрения на причины кончины Джека Лондона Портер не изменил и после выхода книги Стоуна. В беседе с Джоан Портер подтвердил, что в последние месяцы жизни состояние здоровья Лондона было таким тревожным (а он не следовал предупреждениям и не выдерживал режима), что трагическую развязку можно было ожидать в любое время.