Я, мой убийца и Джек-потрошитель

Леха молчал. Недоуменно пожала плечом, вернулась в приемную и закрыла за собой дверь.

Подперев подбородок ладонью, Ярыгин внимательно разглядывал меня, оценивал с ног до головы, сам с собой что-то решая и прикидывая. Не самое приятное ощущение, скажу вам. Я человек, а не манекен в витрине магазина, чтобы так бессовестно и неприкрыто меня рассматривать. Внутри начало подниматься раздражение.

– В кино со мной пойдешь?

Хорошенькие новости. Он спрашивал так буднично, словно интересовался, льет ли за окном дождь или уже перестал. Никакого смущения, робости: ни порозовевших щек, ни потупленного взгляда. Чудеса нахальства.

– Нет, – легко отказалась я.

Во-первых, чтобы обломать. А что? Не худшая причина. Ланка любит надо мной посмеиваться, повторяя расхожую фразу: «Наш девиз непобедим – возбудим и не дадим». Да, это про меня. Во-вторых… какого лешего я потащусь с почти незнакомым парнем в кино? Ради приятной компании или веселого разговора? Бьюсь об заклад, не будет ни того, ни другого. Ради фильма? Да любой фильм, идущий в кинотеатрах, через пару месяцев можно посмотреть в Сети или скачать в отличном качестве, а еще чуть позже – увидеть на экранах телевизоров. И не факт, что киношка будет стоить потраченного времени. И последнее. Лишних денег у меня не водится. Даже на еду не всегда хватает. Если каждый заплатит за себя, я окажусь на мели до конца месяца.

– Почему нет? – искренне удивился будущий некромант.

– Тебе нечем меня заинтересовать.

Его даже нахальный ответ не смутил. Ни секунды возмущения или замешательства – только усмешка и хитрый прищур серо-зеленых глаз.

– Думаешь? – Он выдержал небольшую паузу. – Инфа о Сударе не нужна?

Я остолбенела.

– Поладим! – я тут ни при чем: мои голосовые связки сами это выдали.

Рука потянулась к Лехе, и мы скрепили наш договор рукопожатием.

Мысль, почему он не позвал сокурсницу, меня не занимала по одной простой причине. Я думала, что знаю ответ. На некромантии девчонки не задерживаются – бегут, потому приглашение девчонки-мага показалось мне логичным.

– Как платим? – осмелилась прояснить мучавший меня вопрос, стараясь скрыть неловкость. – Каждый за себя или…

– Я приглашаю, значит, я и плачу.

«Точно поладим», – решила мысленно. Информация о Сударе мне ой как необходима. Надо же придумать, как выбраться из кабалы. А раз сведения предлагают даром, отказываться глупо.

Поход намечался на самый конец недели, на воскресенье. Времени еще полно. Я дала Лехе номер мобильного, данные Вконтакте и ушла.

В ближайшие дни моя голова будет занята другими проблемами. Перед путешествием в Лондон, к Потрошителю, нужно продумать и предусмотреть все до мельчайших деталей.

Размышляя о Потрошителе, я упустила главное. Ярыгин, судя по всему, не слишком интересовался мной как девушкой. Следовательно, ничего от нашего воскресного свидания не выигрывал. Я получала сведения и развлечение на халяву, а что получал он? Надо было думать прежде, чем соглашаться. Но в этом я раскаюсь позже, а пока… Пока я просто поехала домой.

Глава 4. Подготовка

Живу я одна. Совсем. Так получилось.

Начну-ка историю своей одинокой жизни издалека.

Мои родители поженились. Через пару лет мама забеременела, но отец стал настаивать на аборте. Говорил, что не готов, что слишком молод, что ребенок (смешно сказать) не от него. Словом, пускал в ход с десяток разных отговорок, психологически давил, издевался морально. Не помогло. Тогда дело дошло до физического измывательства. Он изнасиловал маму в день ее двадцатишестилетия, а она ведь была на шестом месяце. Всю праздничную ночь несчастная проревела от унижения, боли и горя, а наутро пошла в ЗАГС и подала заявление на развод, который тоже дался немалой кровью.

Мой папочка – могу произносить это слово только с издевкой – в день бракоразводного процесса, перед дверью зала судебных заседаний, пригрозил: «Учти, тебе со мной домой возвращаться. Если сболтнешь лишнее…» До моего появления на свет оставалось два с половиной месяца.

После потрясений роды были очень тяжелыми. Рассказывали, что мы едва не умерли обе: и я, и мама.

Ну, ничего, выкарабкались. Я с рождения была бойцом. Боролась за жизнь еще до первого вздоха в самом буквальном смысле. Родилась, затянутая в петлю пуповины, захлебнувшаяся околоплодными водами, синяя. Не то что кричать не могла – дышать. Но когда набрала воздуха в легкие, взвыла сиреной. Врачи сразу сказали: «Эта будет жить, несмотря ни на что».

Отец пытался вернуться, когда мне стукнул год. Мама готова была простить мерзавца-родителя, если он по-человечески отнесется к дочке. Вслух о своих намерениях ничего не сказала, стала наблюдать. Он издевался над словами, которые я только училась выговаривать, обзывал птеродактилем – это годовалую-то кроху – и каждый раз доводил до слез. Так что… своими родителями я всегда называла двух человек: маму и бабушку. Да, именно так, потому что родитель – тот, кто воспитал. Мысль неновая, но, как по мне, абсолютно справедливая. А мой биологический отец? Это так, донор спермы, пустой звук для меня. К слову, года через два он снова женился.