Я. Москва. Нахальный парень

– Чего разглядываешь? – Я помешивала сахар в чашке, думая о том, что никакой сладости не хватит, чтобы заесть мои проблемы.

– Да там паренек сидит какой-то. – Галя стянула вымокшую насквозь толстовку. – Девушка его, что ль, бросила. Не уходит. С букетом сидит и сумкой, представь? Жалко так.

С самыми недобрыми предчувствиями я выглянула в окно и заметила грустного одинокого парня, сидящего на лавочке. Дождь лупил ему по плечам, но паренек не уходил. Нахохлился, ссутулился весь.

Да вашу ж мать!

– Тридцать седьмая квартира, – выругалась я в телефон, набрав номер Гриши.

– Бегу! – воскликнул несчастный обормот.

Дальше я коротко ввела Галю в курс дела по поводу этого товарища, а когда тот стянул кроссовки, отпаивала его горячим чаем и угощала тортом.

– Сегодня переночуешь тут.

– А завтра? – с надеждой.

– Забираешь пожитки и валишь в любом направлении.

Галя неодобрительно покачала головой. Тоже мне спасительница сирых и убогих выискалась. Вот пусть свой диван и делит с ним.

В самых растрепанных чувствах, костеря и проклиная весь белый свет, насылая диарею с запорами на Гришу и прочих парней, я ушла спать.

Хватит с меня приключений, парней-неудачников и прочих неприятностей.

* * *

Утро следующего дня обрушилось на меня ласковым тычком под ребро.

– Ир, кушать будешь? – шепотом спросила Галя.

– Буду, – согласилась я, радостная, что обо мне в этом доме хотя бы заботятся.

– Тогда сделаешь нам с Гришей тоже? – бесхитростно уточнила девушка.

Я посмотрела на неё сначала левым глазом, затем – правым. Осмыслила, что мне не привиделось и меня – единственного работающего человека! – разбудили в восемь утра, чтобы заставить готовить завтрак. Без лишних слов укрылась одеялом и отвернулась от Гали.

– Эй… – удивилась она. – Ты чего? Мы же поделили обязанности. На тебе завтрак.

– Галочка, что-то не вижу у тебя в руках швабры, – буркнула в подушку.

– В смысле?

– В смысле, если я должна с первыми петухами готовить, то ты должна встречать меня с половой тряпкой и ведром воды.

Она засопела, придумывая ответ. Мы вроде как не скандалили, но я была близка к тому, чтобы сказануть какую-нибудь гадость (о которой пожалею чуть позже).

– Не ругайтесь, я всё приготовлю, – раздался сбоку заспанный голос Григория-беглеца.

Видимо, очень уж он хотел остаться, раз даже собрался взяться за поварешку.

– А ты умеешь? – с сомнением.

– Яичницу могу и яйца всмятку.

Негусто, конечно. Что ж, с паршивой овцы хоть яичницу – и то неплохо.

Вскоре мы ели что-то кашеообразное, горелое с краев, гордо именуемое глазуньей. Внутрь были напиханы помидоры, а сверху плод кулинарного творения украшала пожухлая веточка укропа.

– Мама всегда хвалит мою яичницу, – похвастался Гриша, раскидывая кашу по тарелкам и подставляя к нам. – Говорит, что по вкусу не отличить от ресторанной.

– Врет, – сказала я, тыкая вилкой колышущуюся массу.

Он на замечание не отреагировал, наоборот, с благодушием разлил по чашкам воду, помочил пакетики. Прям не нарадуешься.

Но я-то знала, какие корыстные умыслы таились в его голове. Спортивная сумка была приоткрыта, намекая, что ещё немного, и Гриша разложит вещи по полочкам.

– Когда пойдешь домой? – вопрос в лоб.

Гриша замялся и с мольбой взглянул на Галю, а та едва заметно кивнула. Мол, не парься, разберёмся. Кажется, у них сговор.

– Ир, ну чего ты вредничаешь? – Галя потеребила меня за рукав. – Парень ради тебя от матери ушел. В тесноте да не в обиде.

Понятно. Кому-то приглянулся великовозрастный «я от бабушки ушел и от дедушки ушел».

– Вообще-то это не моя квартира. Если мы устроим тут общежитие, то Лисовский выгонит нас взашей. Где будем ночевать? На вокзале?

– Кто такой Лисовский? – Гриша поводил носом, точно пытаясь вынюхать соперника.

Хм-м-м. Сложно объяснять, какие отношения меня связывают с Егором. Сложно, да и незачем.

– Моя тайная фантазия, – проворчала я, и несчастный Гриша померк. – Благодетель, который разрешил перекантоваться тут.

Галя погрустнела. Видимо, она совсем забыла, что живем мы на птичьих правах. Заявись хозяин, и нас выкинут взашей вместе со спасенной кошкой.

– Можно хотя бы несколько дней? Пока не придумаю, куда деваться дальше. Мне некуда идти!

В следующую секунду произошло то, чего я меньше всего ожидала. Гриша вскочил со стула и рухнул передо мной на колени, задев ножку стола. Звякнула посуда, покачнулась выстроенная мною башня из яичницы, венчаемая флагом в виде укропа.

Галя ахнула и уставилась на меня так, как смотрит маленький мальчик на маму, упрашивая взять блохастого пса.

Кстати, про псов.

– Слушай, как-то подозрительно, что мама не ищет тебя с собаками, – я отпихнула ползущего Гришу коленом и на всякий случай отошла к ящику со столовыми приборами.

Если понадобится, буду отбиваться поварешкой. С воинственным кличем.

– Так она уехала, – ответил тот, колупая ногтем плинтус.

– В смысле?

– Ей путевку от завода дали. Две недели в крымском санатории. Она пыталась меня с собой увезти, но я уговорил остаться. А теперь вот думаю: это ж самое лучшее время, чтоб сбежать.