Я. Москва. Нахальный парень

Чую, скоро появятся новые видео…

– Выброси салат, – приказал Лисовский подбежавшей Кате. – Ира, ты идешь со мной. Немедленно!

Даже если бы мне хотелось отказаться, я бы не смогла. Настолько суров был тон, с которым Егор обратился ко мне.

* * *

Мы заперлись в том самом кабинете, в котором меня «собеседовали». Света катастрофически не хватало. Тусклая лампочка без абажура ситуацию не спасала. Приходилось щуриться.

Егор плюхнулся за стол, почесал переносицу и поджал губы. Он молчал, а я стояла в дверях как нашкодившая малолетка и думала: надо ли оправдываться?

– Я ничего ему не подсыпала, – сообщила на всякий случай.

– Не сомневаюсь.

Голос глухой, будто выпотрошенный. Лицо потемнело, и взгляд стал таким… взрослым. Сложно объяснить, но сейчас передо мной сидел практически мужчина, а не мальчик. Серьезный, собранный, задумчивый.

Другой человек. Кто-то, кого я не знаю и – возможно – никогда не узнаю.

– Всё это, – почему-то обвела себя руками, – грозит тебе проблемами?

Вообще-то имела в виду ситуацию с Сиверским, а получилось будто под «этим» я подразумевала конкретно Ирину Дроздову.

Лисовский ухмыльнулся, тоже уловив неоднозначность вопроса.

– Нет, – вначале покачал головой, но затем словно застыл на месте. – Не знаю. Возможно. Разберемся, не переживай. Лучше скажи мне, он к тебе не приставал? Всё нормально? Мне нужно понимать, насколько далеко этот урод зашел.

– Сиверский идиот, но клянусь: он не приставал ко мне, не угрожал и не сделал ничего плохого… кроме порошка, – Я отерла руки о передник и обняла себя за плечи; нервную дрожь было не унять, она ползла по позвоночнику вверх, цеплялась когтями за артерии.

Глубоко вдохни и резко выдохни. Не хватало ещё разрыдаться.

– Что ты ему сказал? Слишком уж быстро он улепетывал.

– Что зал натыкан камерами видеонаблюдения, поэтому любая попытка оболгать тебя закончится тем, что я выложу записи в интернет, и карьере Сиверского настанет жирный такой писец.

Лисовский тряхнул волосами, открыл ноутбук и ввел пароль. Легкими, скользящими движениями. Даже если захочешь повторить комбинацию – не запомнишь. Долго щелкал мышью, уставившись в экран. Мне даже показалось, что он тупо забыл о моем присутствии.

Серебристый свет от монитора делал его лицо мертвенно-бледным, неживым.

Хотелось подойти, встать за спиной. Поблагодарить. Приобнять. Вдохнуть воздух, которым дышит Егор.

Но я стояла как дура и хлопала глазами.

– Да, на записи всё видно, – с видом победителя хмыкнул Лисовский, отрываясь от монитора. – Смотри. Вот ты отворачиваешься, а он достает какой-то пакет и рассыпает его в тарелку. Качество убогое, но рассмотреть можно.

Я перевалилась через стол и разглядела в черно-белом изображении черты Игната Сиверского, сидящего за столиком. Камера снимала его макушку чуть слева. Движение рук над тарелкой. Порошок в салате.

Стало гораздо легче, словно с шеи стянули удавку.

Теперь у моей невиновности есть доказательства.

– И всё-таки, – я не сдержала порыв и проскользнула в узкий ход между стеной и столом, оказавшись возле Егора, – зачем ты ударил его? Мог бы просто сказать про камеру.

Подойди же к нему. Поблагодари. Прикоснись. Уткнись носом в грудь.

– Не сдержался, – ответил Лисовский мрачно. – Не люблю, когда сотрудниц бара пытаются нагнуть какие-то уроды.

– Всех без исключения сотрудниц? – хмыкнула.

– Именно. Я оберегаю каждую официантку, – спокойным тоном, но я видела, что в глубине темных глаз сверкнули молнии.

Егор поднялся, возвысился надо мной, заполнил всё пространство узкого кабинета. Казалось бы, идеальный момент, чтобы прижаться к нему, заглянуть снизу вверх в глаза…

– Иди домой, – приказал Лисовский, разрывая секундное помутнение. – Я договорюсь, чтобы тебе засчитали смену отработанной. От тебя сегодня не будет никакого толку. Ты вся дрожишь и наверняка не соображаешь, где находишься. Тебя опасно в таком состоянии отпускать к клиентам.

– Неправда, – пробормотала, понимая, что конечности ходят ходуном, а сердце бухает где-то в районе поясницы.

– Правда. Я вызову такси.

– Не надо, я…

– Ирэн, это не предложение, а констатация факта, – одними губами, сверля меня недобрым взором. – Я. Вызову. Такси. На котором ты уедешь домой. Позволь мне разобраться с тем геморроем, в который мы вляпаемся из-за Сиверского. Договорились?

Я поежилась. Звучало страшно, потому что в словах не было ни капли иронии. Лишь металл, холодный что сама пустота.

Развернулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Не прощаясь. Так и не поблагодарив.

* * *

Бессонная ночь плохо сказалась на моем состоянии, и к утру на кухню выползло отекшее чудовище с налитыми кровью глазами. Гриши не было. Видимо, ушел покорять работу (или до сих пор не вернулся после вчерашнего «побега»). Зато Галя вяло ковыряла творог, засыпанный горой сахара.

– Кто-то не исполняет свои обязанности по готовке, мне приходится добывать завтрак самостоятельно, – шутливо заявила она, но у меня не было сил даже улыбнуться. –   Что за мрачная харя?

– Всё нормально. – Заглянула в шкафчик, но там обнаружилась пустая банка из-под кофе. – Где? – потрясла банкой перед лицом Гали.