Я. Москва. Нахальный парень

– А, надо бы купить, я допила, – отмахнулась она. – Вообще не помешало бы сходить в магазин. У нас кончилось всё, включая соль.

Чудесный намек. Только я и сама прекрасно умею намекать:

– Сходи.

– Почему сразу я? – Галя ещё не злилась, но уже надула губы. – Холодильник общий.

– Но затариваю его почему-то только я. На свои деньги.

– Ты будешь попрекать меня деньгами? – она возмущенно кашлянула. – Вообще-то мне не устроиться на работу, сама знаешь.

Ну и что теперь?

Меня эта фраза взбесила. Аж до трясучки. Как человек планировал жить в Москве, чем питаться, платить за жилье?

Кроме того, я-то знала, куда ходит на собеседования Галя. Места, в которые точно бы не взяли молоденькую студентку. Известные компании, вакансии с зарплатой от шестидесяти тысяч.

– А есть ли смысл устраиваться? – съязвила я. – Лето кончается, скоро разъедемся по домам. Можно не засорять трудовую книжку.

Не знаю, почему я так общалась с ней. Наверное, машинально винила в том, что случилось – не начни Галя присасываться к Сиверскому, он бы не затаил великую обиду, – и в том, что теперь у Егора или меня могут быть неприятности. Конечно, она не виновата, но…

– Мне уехать прямо сейчас? – грубо.

– Ты меня вообще слышишь?! – Я задохнулась от злости. – Я говорю, что в холодильнике нет продуктов, а ты изображаешь из себя жертву. Это вообще нормально?

– Вполне. – Галя поднялась, кинула миску с недоеденным творогом в раковину. – Не буду тебе мешать. Ты же единоличная «владелица» квартиры. Гришку выгнала, теперь меня гонишь. Кошку-то оставишь или она тоже должна пополнять холодильник?

Короче говоря, она свалила из дома так же внезапно, как вчера Григорий.

Если бы повсюду не валялись вещи моих беглецов-сожителей, я бы даже расстроилась. Решила бы, что они ушли насовсем.

Но вряд ли «насовсем» уходят без запасных трусов.

Так что ничего страшного. Вернутся.

Не знаю, что чувствую по поводу всех этих скандалов. Головой понимаю, что моей вины нет, но почему-то внутри жужжит жирный такой жучок: «Ты сама настроила против себя тех, кто хорошо к тебе относился. Сама. Сама. Сама».

Мысленно я залила жука дихлофосом и написала Егору:

Как дела?

Всё нормально, не переживай. Ты как?

Ну, как сказать. Я рассорилась со всеми, с кем хоть как-то общалась. Осталась только подружка-Рита, но в последние недели мы редко переписывались. Всё было некогда.

Но с Сиверским это не связано, просто я – плохой человек, который слишком многого требует от друзей и не готов мириться с их недостатками.

Как же хочется поделиться этим с Лисовским. Рассказать как на духу. Выплеснуть. Поддержит или посмеется? Услышит или пропустит мимо ушей?

Хватит уже трястись каждый раз, думая о нем. Будь спокойнее. Не убьет же он тебя за невинное сообщение.

Наверное, не убьет…

Может быть, встретимся сегодня перед сменой?

А поджилки трясутся. Кажется, будто я спросила об этом как минимум суперзвезду.

Тем сложнее было прочесть сухой ответ:

Не смогу, извини. Сегодня обещал заехать хозяин Того света, нужно надраивать бар.

Помочь?

Не отказался бы. Приезжай к трем.

Ну, тоже неплохо. Будет возможность пообщаться… или хотя бы пересечься, смотреть на него краем глаза и вспоминать то свидание на крыше.

Я завалилась в ванну, чтобы привести себя в относительный порядок. Относительный, потому что невозможно сделать конфетку из того, что выглядит как мешок картошки.

Вода хлестала по стенкам. Пар оседал капельками на синем кафеле. Я влезла внутрь. Горячо! Такое чувство, что посидишь пять минут, и кожа слезет.

Я барахталась в кипятке как курица в бульоне. Через некоторое время привыкла к жаре, прикрыла веки, собираясь немножечко подремать…

Бум! Бум! Бум!

Я не просто вскочила – вылетела пробкой, чуть не ударилась головой о полочку с шампунями. Поперхнулась. Заметалась по ванне. Наконец, очухавшись, укуталась в полотенце и выползла наружу.

В коридоре стояло два счастливых донельзя человека. В руках они держали шарики. Надувной единорог. Гигантское зеленое сердце. Улыбающееся авокадо. Почему-то шар с надписью «С годовщиной свадьбы».

– Что случилось? – ошарашенно спросила я.

– Мы пришли извиняться, – отрапортовал Гриша и протянул мне «годовщину».

– Э-э-э.

– Шарики были по скидке, вот мы и набрали, – объяснила Галя. – Ирка, прости. Мы два высокогорных козла, и мы пришли просить прощения. Глупо злиться на тебя за то, что ты нас кормишь, поишь, не гонишь ссаными тряпками и терпишь.

– Ага-ага, – Гриша закивал. – Всё так.

– Я позвонила Грише, чтобы пожаловаться на тебя, – продолжила Галя, ощупывая хвост единорога. – Мы поговорили и внезапно поняли, что ты святой человек. Я бы себя давным-давно выгнала взашей.

В общем, сопротивляться было бесполезно. Пришлось простить ребят. Гриша даже великодушно пообещал, что будет скидываться за них обоих в общую казну. Пообещал и ушел обследовать холодильник. А я пристроила шарики в углу комнаты и подозрительно спросила: