Я – начальник, ты – дурак (сборник)

Мы миновали офис службы устранения. На стене гордо красовался их герб: перекрещённые стилет и винтовка с оптическим прицелом охваченные полукругом слов «Пуля, йад, добро». Когда-то имелось огромное желание прийти сюда работать. Но они начали практиковать ночные удушения газом, а вид посиневших трупов с выпученными глазами и вывалившимися языками мало вдохновлял. Не зрелищно. Ой, нет, ошибка! Выпученные глаза и вывалившиеся языки — это у удавленников. Тоже ничего красивого. Совсем как недавнее коллективное повешение в пригороде. Осведомитель не успел сработать: его самого повесили. Остальные — добровольцы. Шеф тогда жутко злился.

Из широко распахнутых ворот выходили двое снайперов с оптическими винтовками под мышками. В руках держали узенькие бумажные полоски предписаний.

— Неужели не могут сразу всех на сегодняшний день выдать? — возмущался ближний ко мне. — Убьёшь одного — иди за новым направлением! А они, может, рядом живут, как в прошлый раз. Да я бы их одной пулей завалил!

— В архивах им копаться не хочется, — вторил ему другой. — Буквоеды! Ладно, пошли. Тебе куда?

— На Есенина.

— А мне на Ницшештрассе.

И они разошлись в разные стороны.

В ворота заехала ещё одна чёрнокрёстная «скорая помощь». Или это та же самая? Пока составили акт о выполнении заказа, сфотографировали, замыли…

Ну, наконец-то здание родного офиса! Поприветствовав взмахом руки герб на стене — тот же литой череп и две рунические «S» — ввожу подопечного внутрь.

Внутри — привычная толпа. Носятся, кто куда.

У входа — два зачехлённых трупа в чёрных прорезиненных мешках. Так-так. Значит, кто-то не успел. Да и я, промедли на мгновение, собирал бы куски на рельсах. Но мой мешок выглядел бы покомпактнее. А это, судя по всему, целехонькие. Утопленники либо удавленники.

Я попинал ближайший мешок. Нет, не хлюпает. Значит, удавленники. Фу! Это не зрелищно, можно не смотреть. А вот занятия нашим переработчикам прибавится. Может, и своего припрячь? Вены он не резал, нож в руки давать можно. Тем более что кровь у них должна давно свернуться. Ладно, я свое мнение выскажу, а начальство пусть решает.

— Примите-ка моего! — я отстегнул наручники с руки подопечного, передавая его дежурному по встрече. — Кажется, первачок. Но на всякий случай — пробейте по базе данных.

— Что он делал?

— Ничего интересного: пытался прыгнуть с моста. На рельсы. Попробуйте привлечь, — я кивнул на зачехлённых жмуриков. — Может, срезая жир, он проникнется…

— Там жира нет, — дежурный махнул рукой. — Джайнисты…

— А-а… Ну, на перемолке костей. Или кочегаром. Сухенькие лучше горят.

Мы с дежурным рассмеялись.

Да, привлечь парнишку к разделке трупов не помешает. Пусть-ка помотает кишки на локоть! Помнится, нас на отработку бросали, так мы ещё спорили, кто больше витков сделает. Следили, чтобы не жульничали и сильно не тянули… И всё равно у меня никогда не получалось победить. Может быть, потому что честный очень?

Мысли были прерваны лёгким покашливанием местной говорилки — системы громкой внутренней связи:

— Инспектора второго округа просят зайти к начальнику.

Второй округ — это Здан. Что у него-то приключилось? Или жмурики — его? Он прохлопал? Ладно, на планёрке узнаем.

Сдав подопечного и написав короткий рапорт о случившемся (не забыв отметить похвальное поведение задержанного — объективно спокойное), я отправился в столовую: пора подзакусить.

Джайнисты… Не повезло Здану. Уморили, придурки, себя голодом! А куда смотрели соседи? Или зря мы осведомителям платим неплохие бабки? А может, сказали соседям, что уехали, а потом тайком вернулись? Или в лесу голодали, на даче. Мало ли возможностей отыщется, если поискать хорошенько. Отвели соседям глаза, наконец!

Столовая встретила меня вкуснейшими ароматами. Да, уж где-где, а у нас готовить умеют! Понимают, что на такой работе перво-наперво надо успокоить нервы. А чем? Да запахами же! Чтоб желудок забурчал, выделяя желудочный сок и вытесняя всякие ненужные мысли (буде у кого появятся). А потом — вкусом тающих во рту деликатесов. Когда языковые пупырышки прикасаются к яствам, какие другие мысли могут остаться в голове, кроме смакования приятственных ощущений?

Я встал в очередь, пожирая глазами выставленные на стеклянных стеллажах блюда. Ох, и проголодался же я! Взять бифштекс с кровью? Два! И кетчупом полить пообильнее. Острым, острейшим!

Нагружая поднос, я заблаговременно оглядел зал: куда бы пристроиться. И замер: за столиком в одиночестве сидела Тина. Удача!

Я догрузил поднос десертом и устремился к ней:

— Будешь кокосовый компот?

Она подняла на меня удивлённые глаза:

— Как тебе удалось? У меня банановый, а я его терпеть не могу. Но сильно пить хочется, пришлось взять.

— Только-только поднесли. Бери, я взял два!

— Спасибо! — она отхлебнула из стакана. — М-м-м! Как вкусно!

— Я рад, — надо догонять, её поднос почти пустой. Придётся глотать, не жуя. Ничего, утрясётся. — Можешь взять и второй, — надо задержать её хоть чем-то, а то встанет и уйдёт. А этого не хотелось бы.

— Спасибо, — она взяла второй стакан.