Я - начальник, ты - дурак

— Как же вы так? — спросил я его, когда волнения дня улеглись и мы возвращались в гарнизон.

— Причем я? — искренне удивился Никиша. — Спроси лучше Зенкова, как это он…

— Что он?

— Как он стрелял.

— Вы же сами говорили, что ударили из двух стволов…

— Верно, говорили. Но, когда мы вскинули ружья, я понял — Зенков опять заведет спор о том, кто сбил птицу. А мне такие споры во, — Никиша чиркнул себя пальцем как ножом по горлу. — Я и решил ему уступить: пусть подавится. Потому пальнул для понта, но в сторону. Зенков вроде попал. Теперь ты видишь, как… Если бы гуся задела хоть одна моя дробина — он бы уже не взлетел. А теперь пусть Зенков переживает. Будь уверен, в душе он понимает, что произошло. Только никогда не признается. Все будет валить на нас обоих…

Лукавил ли Никиша? Думаю, нет. Охотники в своих рассказах никогда не лгут и ничего не выдумывают. Все, о чем они говорят — отражает их искренние убеждения и веру в то, что все произносимое — правда. А тот, кто верит каждому своему слову сам, разве он может считаться обманщиком?

* * *

Офицер возвращается с охоты и говорит жене: «Все, милая, в этом месяце мяса покупать не будем». «Что, убил лося?» — спрашивает жена. «Нет, просто все деньги пропили», — отвечает муж.

ВОЛЧЬЯ ИСТОРИЯ

Даурия — небольшой поселок в забайкальской степи и название известного романа Константина Седых, хорошего, но мало читаемого сейчас писателя. Я, говоря о Даурии, имею в виду поселок и окружающую ее степь.

Полки 7-й Отдельной Хинганской кавалерийской дивизии, расквартированные в Даурии, размещались в казармах, построенных в годы русско-японской войны. От домов офицерского состава до расположения нашего дивизиона минут пять — семь ходьбы. Чтобы попасть в часть к утреннему разводу много времени не требовалось. Майор Зенков по меньшей мере раз в неделю тратил на дорогу от трех до четырех часов.

Стылыми ночами (ожигающий свирепый ветер, трескучий мороз) майор вставал в три утра, брал ружье и шел в степь. Он знал волчьи тропы, по которым к гарнизону подходили звери. Их привлекал теплый дух армейских конюшен и надежда на поживу.

Сделав по степи крюк километров десять — пятнадцать к разводу майор Зенков появлялся в дивизионе и принимал рапорт дежурного по батарее.

Не реже двух раз в месяц Зенков возвращался с поля с добычей: на себе он тащил тушу волка. Звери, как правило, были огромные, размерами с телят. Матерые хищники ближе и нахальнее других подходили к поселку и встреча с охотником их особенно не пугала. Не знали они Зенкова.

За шкуру убитого волка в те времена охотникам выплачивали помимо ее стоимости премию — пятьсот рублей. Так что в зимнее время года Зенков имел неплохой приварок к офицерскому жалованию.

Изучив волчьи тропы, Зенков приобрел капкан и решил разнообразить охоту. С этой попыткой связано одно забавное происшествие. Как всегда оно было в духе Зенкова — смешным и неожиданным.

Офицерские дома в гарнизоне имели печное отопление. В каждой квартире стояла своя печь. На ней готовили еду и согревали жилье. Топили печи углем. Хорошо, когда удавалось достать черемховский — жаркий, промышленный с антрацитовым блеском. Чаще приходилось жечь харанорский — бурый, который сильно дымил и плохо грел. Дымоходы быстро забивала сажа — черная, липкая, плотная. За зиму, чтобы не вызвать пожара трубы приходилось чистить два, а то и три раза.

В один из зимних дней три солдата из артиллерийской мастерской нашего дивизиона пришли почистить трубу печки своего начальника — майора Доронина. Поднялись они на чердак, достали инструмент и вдруг увидели, что на крюке, вбитом в балку стропила, висит замороженная баранья туша. Холодильников в те времена никто не имел и мясцо зимой хранили на морозе. Чердак для такой цели кому-то из офицеров показался местом удобным и надежным.

Почистив трубу, артмастера ушли в дивизион, а ночью они снова вернулись к офицерскому дому. Тот, кто хранил барана на чердаке и не принял мер к его охране, не заслуживал снисхождения и мясо было обречено на отчуждение.

Всю ночь в артиллерийской мастерской горела печь, там рубили и резали на порции мясо, потом варили его в котле, жарили на вертелах и на сковороде.

Утром груду вареного мяса перенесли из артмастерской в солдатскую кухню. Сжевать за одну ночь такое количество мяса узкому кругу артиллерийских мастеров было трудно, а растягивать пиршество на несколько дней казалось опасным. Поэтому было решено выделить ДБ — добавку всему дивизиону.

Повар отнесся к благотворительной акции благосклонно. Только предварительно спросил:

— Случаем не свинья?

— Баранина, — успокоили его спонсоры.

Отношение к свинине в нашей дивизии после одного случая было строгим, почти мусульманским. А причиной тому стало удивительное происшествие.