Я начинаю путь...

Прорезав корпус корабля на всю глубину, металл-орги сносят его со своего пути вышибным зарядом и дружно кидаются в атаку. Начало такого броска — самая неприятная для любого десанта вещь. Момент, когда десантники покидают свое транспортное средство, это момент, когда они скучены и являют собой «мечту пулеметчика». Не случайно в моем мире, американские морпехи именно в этот момент несли огромные потери, ведь противник не зевал и расстреливал покидавших десантный корабль «горшкоголовых» из всего, что только имел в своем распоряжении. И термин у них был соответствующий — «пляжные потери». По уверениям Героя Советского Союза Сергеева, единственного военного корреспондента, удостоенного этого звания, в этот момент погибает каждый третий десантник. Такая закономерность присуща не только морским десантникам. У воздушного и танкового десанта были те же самые проблемы. Пока ты скучен — ты кандидат в покойники. Как решали такие вопросы американцы, я не знаю. Но советская «черная смерть» поступала просто: она выходила из под губительного огня стремительным броском навстречу противнику. Стоило ей сблизиться с противником на дистанцию ближнего боя и начинался уже настоящий кошмар. «Полосатые дьяволы» начинали платить по долгам и всегда брали устраивавшую их цену. Именно тогда сравнивался счет потерь и выжить после их натиска мог только сбежавший куда подальше.

Как выяснилось, эта истина была известна даже безмозглым металл-оргам. Стоило разградить проход, как по ним прошла настоящая «коса смерти». Нет, пулеметов экипажу никто не дал, просто у ремонтных роботов был аналог монтажных пистолетов. Ну и что с того, что он не дальнобоен? Тут ведь дистанция всего ничего, а выстреливаемый крепеж разит не хуже бронебойной пули. Металл-орга этим сразу не убьешь, но боеспособность снизишь. Пространство сразу наполнилось ошметками органических тканей и сине-зеленой «кровью». Это не остановило натиска, ибо бояться смерти металл-орги не умели. Резкий рывок и роботы схлестнулись с роботами. Воины с работягами. Засверкали огненные мечи, в ответ, «работяги» занялись тем, что они умели изначально: манипуляторы брали в надежный захват «обрабатываемую деталь» а дальше начинали работу отрезные круги, сверла, фрезы, плазменные резаки и сварочные агрегаты. Человек, стремительно действующий пудовой кувалдой как легкой тростью, вносил свою лепту в эту свалку боевых и рабочих машин. Кувалда конечно не пуля и боевые доспехи ей не пробить, но разве легче тому, кто попал под ее удар? Первый натиск абордажных партий был отражен.

— Докладывает пост 23! Потерь в экипаже нет!

— Я БЧ-5! Потеряно безвозвратно 48 процентов ремонтных роботов.

Вроде бы и успех, но капитан понимал, что это еще не победа. Работа кораблей огневой поддержки противника потихоньку приносила свои плоды. Корабль не только лишался средств активной защиты, но и становился «слепым». С каких направлений последуют новые атаки, можно было только гадать, но не увидеть. Рабочий планшет уже не мог отразить полностью обстановку на поле боя. Ясно одно: силы у врага еще есть и от намерений своих он не откажется. Сколько еще атак предстоит отразить? Одну? Две? Ясно одно, что погибать придется всем. Взгляд капитана рассеяно скользит по панели управления и останавливается на прикрепленной к ней старой семейной реликвии. Это старая фотография времен первых экспедиций к астероидному поясу.

На фотографии памятник «Основателю Ледового флота» Кириллу Кирилловичу и выстроившийся перед ним экипаж его деда в полном составе в парадной форме с беретом. Надпись внизу обгорела. С трудом читается: «… выпуск….г».

Старая традиция еще от первых космонавтов. Обязательно сфотографироваться на фоне этого памятника перед первым рейсом. Это все, что осталось от личных вещей капитана буксира «Силач». Именно в те времена, экипаж «Силача» погиб, изменив с помощью тарана траекторию метеорита, угрожавшего обитаемой орбитальной станции. Ну что же, если гибель неизбежна, то это не значит, что она должна быть бесполезной. Нам еще есть чем удивить врага. Да и потомкам нужно оставить о себе достойную память.

«В безнадежном бою победителей нет,
В безнадежном бою кто погиб тот и прав,
Открывая огонь мы восславили смерть,
Погибая в отсеках — прославили флаг».

Строки и мелодия сами собой возникли в голове. «Жаль, что не выйдет уже додумать другие куплеты. Хрен с ним, потомки обязательно сочинят что-нибудь получше! Если конечно сумеем правильно погибнуть».

— Внимание экипажу! Объявляю общий сбор! Док! Тебя с твоей супругой это тоже касается!

Собранный в кают-компании экипаж собрался кругом. Именно таким образом их предки, собравшись в круг, решали важные дела касающиеся всех.

— Внимание экипажу! Никто ничего странного не заметил в этой драке?

— Капитан! Кажется я это заметила, — откликнулась Соня Шниперсон, — они не церемонились с нашими железяками, зато людям как будто боялись причинить ущерб.

— Значит вывод: мы нужны им целыми и невредимыми. Пока мы живы и свободны, они от нас не отстанут.

— Ты прав капитан, — присоединился к его мнению штурман, — но это значит, что живыми мы им достаться не должны.

— Все с этим согласны?

— А отступить не получится? — робко спросил Марк Шниперсон и тут же получил тычок в бок от своей супруги, — да я ничего! Я как все!

— Куда отступать? Слушай ты, проктолог недоделанный! Ты хоть понимаешь, что они чуют живую кровь и сходят от нее с ума? Да не отстанут они от нас, пока своего не возьмут! Если конечно мы им позволим это — взбеленился энергетик.

— Значит так народ, всем понятно, что живыми мы не должны оставаться? — капитан обвел взглядом всех присутствующих, — а это значит, что убивать себя нам придется самим. Не сразу. Сперва мы им пустим море крови.

— Нам даже застрелиться нечем.

— А зачем стреляться? Марк, ты можешь ввести в состав аптечек какую-нибудь быстродействующую отраву? Чтобы по желанию, каждый мог быстро из жизни уйти.

— Тоже мне задача! — фыркнул Шниперсон, — лекарство от яда только дозой отличается. Всего то и делов, что перенастроит дозаторы у инъекторов. Я с Сонечкой это сделаю дистанционно, прямо с нашего пульта. Вот только дети… Извини капитан, но детей я не трону.

— Этого не нужно делать. Как правильно заметили, они чуют живую кровь и к ней рвутся. Больше их ничего не волнует. Так вот, детей они не чуют. Иначе бы атаковали транспортный отсек!

— Не чуют сейчас, но почуют, когда начнут обыскивать корабль.

— Вот этого и нужно не допустить. Федотыч, — обратился капитан к стармеху, — нужно расстыковать отсек управления от остального корабля. Причем сделать это так, чтобы со стороны это выглядело как самая настоящая катастрофа.

— Сделаю. Но тогда мы разлетимся в разные стороны и полет будет неуправляемым.

— Плевать! Главное, чтобы они кинулись на нас и плюнули на оставшуюся часть корабля.

— А дети?

— А дети нас поймут. Да и не такие уж они беспомощные. Продержатся до подмоги.

Итак, решение принято, все разошлись по местам. Большинство отправилось в распоряжение стармеха, а Марк и Соня в медотсек. Там они занялись настройкой. Когда с делом было покончено, Марк открыл дверцу шкафчика и достал оттуда два граненых стакана.

— Хорошие вещи раньше делали, сейчас таких не найти.

— Марк! Ты ведь обещал мне и моей маме! Ну как тебе теперь верить? Только на пятнадцать лет тебя и хватило! А ведь говорил, что не пьешь!

— Молчи Соня! Это наш, старый русский обычай! Штаны продай, но перед последним боем стакан прими!

С этими словами, Шниперсон открыл краник наполнил доверху оба стакана медицинским спиртом.

— Марк! Мне не наливай, я не буду!

— Это святое Сонечка! — веско промолвил доктор подняв вверх при этом палец, — выпить за погибель вражью обязан всякий патриот России, особенно в такую минуту.

— Ну если обычай… Но я много не буду…

— До дна мое золотце, только до дна! Ну, за победу!

С этими словами доктор лихо опрокинул стакан, супруга неумело последовала его примеру. И конечно же обожгли из за отсутствия должного опыта горло. Супруга бросилась запивать спиртяжку водой. Марк Шниперсон, будучи от природы более стойким, просто занюхал рукавом скафандра.

— Все, золотце мое, нам пора!

— Марк! Обещай мне, что больше пить не будешь.

— Клянусь Сонечка, что до конца жизни я этой гадости в рот не возьму.

Супруга всхлипнула. Сколько этой жизни им осталось? Вряд ли ее Марк успеет нарушить данное обещание. Дойдя до места общего сбора, супруги заняли свое место в Общем Круге.

— Капитан! Противник начал атаку!

— БЧ-5! У вас все готово?

— Капитан, все готово!

— Начинайте!

Корабль содрогнулся от мощного взрыва и начал распадаться на две части. Меньшая часть отделилась от большей и обе части начали неуправляемый дреф в разные стороны.

— Товарищи! Дети наши в безопасности. Наша задача состоит в том, чтобы враг возился с нами как можно дольше. Это увеличит их шансы на спасение. Я верю в то, что каждый из вас должным образом выполнит свой долг. И запомните, мы все сейчас погибнем… Но пусть эти суки не радуются! Мы погибнем сегодня, а они сдохнут завтра!

Выдержав краткую паузу, он отдал команду «К бою!»

И люди пошли в свой последний бой. Спокойным мерным шагом, поправляя на ходу береты и одевая шлемы. Закрывать лица забралами пока что никто не стал. Незачем. Сейчас Смерть должна видеть их лица и навек их запомнить. Следом за экипажем поехали в бой оставшиеся исправными роботы. Помятые и не очищенные от ошметков вражеских тел. Зато полностью снаряженные для предстоящей работы. Они тоже шли на смерть, ибо машины, ставшие боевыми, погибают раньше, чем наступит их физический износ.