Я начинаю путь...

И опять последовала горячая проповедь. По его словам, если для одного человека «Время — деньги», а для другого «Жизнь — копейка», в большинстве случаев победителем будет второй. Он приводил мне в пример испанских конкистадоров. Они массами покидали свою родину ради новой жизни в колониях. А на пути к этой жизни стояло множество препятствий. Коварное море, уносившее разом сотни жизней вместе с кораблем. Не менее губительный непривычный климат новых земель, губивший их не хуже вражеских войск. Сопротивление туземцев и массовое заболевание венерическими заболеваниями. В итоге, из четырнадцати человек, решившихся пуститься в путь за горизонт, через короткое время в живых оставался лишь один. Но разве это кого остановило? А результат каков? Хороший результат: испанская речь победила на огромном пространстве Земли и ее победное шествие продолжается до сих пор. То же самое произошло с языком не самого крупного народа Европы — английским. В обоих мирах он покорил даже большие просторы, чем испанский. Кто теперь сосчитает, в какую цену это обошлось британцам? Они ведь тоже себя не жалели. А разве мы поступили иначе? Во времена Ивана Третьего, великороссов во всех уделах было не больше двух миллионов. Да поляки с Литвой имели в шесть раз больше народу! Франция или Италия в пять раз превзошли тогда русских по числу населения. Даже Швеция была сильней населена. Но стоило народу понять, что все-таки «Жизнь — копейка», тут такое началось! Массово помирая от голода, эпидемий, на полях сражений, люди шли и шли от победы к победе. В этом кошмаре погибали и теряли земли те, кто пытался их остановить. Были и поражения и распад державы во время Смуты. Но выжившие бойцы погибших армий, вновь обрастали новобранцами, потому, что русские бабы не отказывались рожать новых бойцов и тружеников. Почти разгромленная держава каждый раз выставляла новые войска на поля сражений и новые пахари заселяли вымершие подчистую деревни.

— В девятнадцатом веке это дало плоды. Наши коренные земли оказались настолько далеки от пограничных рубежей, что стремительный рост населения возместил все понесенные нами за пять веков потери. Разве русский язык не стал победителем? Ладно мы, не знавшие ваших войн. Но разве вы не доказали, что теперь любой прорыв вражьей силы в наши коренные земли кончается гибелью супостатов? А вот чем он закончится у нас — бог весть.

«Господи! Неужели он нам завидует?»

Оказалось, что да, завидует. Он сразу меня ткнул носом в нашу историю освоения космоса.

— Этот ваш Гагарин, ты сама говорила, на чем он летел. Ведь случись нештатная ситуация, он ведь ничего бы поделать не сумел. Пилот корабля, не имеющий средств для управления этим кораблем! Да это пассажир консервной банки, а не пилот! Не думаю, что Гагарин пошел на это, потому, что был дураком. И отказаться от этого он мог, ведь очередь из желающих оказаться на его месте была внушительной. Целый отряд космонавтов! У нас конечно храбрецы не перевелись, но посылать человека и не дать ему возможности хоть как-то повлиять на ситуацию, точно не стали бы. А при неудаче, у нас бы надолго отложили дальнейшие полеты. Если бы вообще от них не отказались. А у вас? Просто послали бы еще один корабль с новым космонавтом. Ведь незаменимых у вас нет! А у нас есть.

— Отец Кирилл, не стоит представлять нас как скопище равнодушных к смерти особей. Космонавты у нас погибали. И многие люди плакали по ним горючими слезами, не только родные, посторонние горевали не меньше. А уж как Гагарина было жалко!

— Но разве это вас остановило? Ты сама рассказывала о том, что миллионы мальчишек возмечтали стать космонавтами. Разве их остановили бы частые гибели? У вас ведь был очень красивый шанс! Трудно конечно судить со стороны, может быть вы просто технически к этому были не готовы. Но имея такое число людей, готовых платить высшую цену за осуществление детской мечты, вы могли уже тогда заселить окрестности Земли. Просто запуская сотни этих «жестянок»! Стыкуя их на орбите, постепенно идя от орбитальных трущоб к орбитальным поселкам и городам. От примитивных мастерских и полевых лабораторий к заводам и исследовательским центрам. Вы бы уже сейчас производили в космосе корабли для дальних полетов!

Ничего себе! Сходила тетенька на исповедь к попу! И кто перед кем душу наизнанку вывернул? Да ведь он теперь не успокоится, пока не станет настоятелем первого храма на ближней или геостационарной орбите. И ведь точно не откажется от шанса туда попасть. Даже в консервной банке. Ладно, шучу я конечно. Хотя как знать. Что-то мне мои шутки самой перестали нравиться. Вроде бы и просветил меня он, но спокойствия в душе не прибавилось.

Глава 17. Первое попадание в цель