Я найду тебя

Он вел поиски и на улице. Высматривал Мири в толпе девушек. Сколько раз с испепеляющей надеждой цеплялся взглядом за хрупкую фигурку с копной русых волос. Иногда девушка была так похожа, что он начинал преследовать ее и, забежав вперед, смотрел в лицо. Но это оказывалась не Мири. Совсем другие глаза, брови, другие руки, все другое. Девушка обычно пугалась, но все же вытаскивала из уха наушник и вежливо спрашивала, чего ему надо. Даниэль говорил, что обознался, растягивал губы в дежурную улыбку и спешил убежать, замечая, как настороженность сменялась жгучим интересом. Некоторые из девушек пытались его вспомнить, но у них ничего не получалось, все же он не поп-кумир.

При матери он изо всех сил старался поисками не заниматься и просто бездумно смотрел по сторонам, пропуская весеннее великолепие города мимо сознания.

Но Кэтрин вдруг споткнулась и уцепилась за его локоть.

– Что случилось? – недовольно спросил Даниэль.

– Во Флоренции у меня всегда кружится голова и подкашиваются ноги, – пожаловалась мать. – Слишком много всего: великолепные палаццо, прекрасные памятники, старинные базилики – перебор, я немного устаю.

– Пойдем назад?

– Я хочу подняться на Piazzale Michelangelo¹², – упрямо заявила мать.

– Это довольно далеко и высоко, – предупредил Даниэль. – Давай вызовем такси, а то ты устанешь и придешь к лестнице без сил.

– Ты считаешь меня старой развалиной? – обиделась Кэтрин.

– Развалиной не считаю, – пожал плечами Даниэль, – но думаю, что ты необъективно оцениваешь свои возможности.

Мать поджала губы и замолчала.

«Зря сказал, – подумал он, – теперь она непременно полезет по высоченной лестнице Рампа Поджи».

Как всегда неожиданно в створе узкой улочки появился громадный восьмигранный купол собора Санта-Мария-дель-Фьоре¹³. Они вышли на площадь Дуомо и замерли, сраженные красотой величественного сооружения. И Кэтрин, и Даниэль видели базилику не в первый раз, но не могли устоять перед ее совершенным великолепием и медленно обошли площадь по кругу. Собор опоясывала длинная очередь желающих попасть внутрь. Пестрая людская лента микроскопическими шажками продвигалась к заветному входу, разноязыко галдела, попивая минералку из маленьких бутылочек.

– Охота им полдня стоять на ногах, чтобы пятнадцать минут побродить в скучном темном зале, – буркнул Даниэль, ненавидящий очереди.

– Не в скучной темноте, а в священном благоговейном полумраке, – поправила Кэтрин и укорила его: – Ты брюзжишь как старый дед. Такой прекрасный волшебный город, а тебе все не так.

– В средневековье в этом прекрасном волшебном городе несколько раз свирепствовала чума, унося большую часть горожан. Древние улицы были завалены трупами, в роскошных палаццо бегали крысы. И никакая красота не помогла им.

– Чума косила всю Европу, – поежилась Кэтрин. – Как хорошо, что мы живем в мире с прививками и развитой медициной!

– А женщинам приходилось нелегко и в спокойное время. Рожали каждый год, а при малейшем подозрении на измену им отрезали волосы и предавали позору. А то и вовсе казнили, – не унимался Даниэль, мечтающий спрятаться в тихую прохладу своего номера в отеле «Савой».

Гомон толпы угнетал его, резал уши и отзывался адскими взрывами в голове. Он еле-еле сумел скрыть гримасу боли, но мать все равно заметила. Она внимательно посмотрела на него, но промолчала, и это радовало.

Мимо галереи Уффици, опутанной сложной очередью, разделенной на три потока, они вышли на набережную реки Арно и отправились по Понте Веккьо¹⁴ на противоположную сторону.

Кэтрин часто останавливалась возле многочисленных ювелирных лавок, рассматривала изделия из золота, сияющие в подсвеченных витринах. Она качала головой, уходила, но все же выбрала прелестные сережки, закрученные в спиральки. Демонстративно полезла в сумочку, но Даниэль остановил ее и оплатил покупку.

Пока мать шумно радовалась, он пытался справиться с дикой болью, спицей вонзившейся в сердце.

«Она взяла их с собой. Те серьги, что я ей купил. В ту страшную ночь Мирослава не забыла про подарок, забрала маленькую бархатную коробочку. Она несла ее в руке, а рядом шел этот громила, как его… вспомнил – Аргстон, и тащил на плече огромную лазерную пушку».

Ему стало трудно дышать. Любое воспоминание о тех ужасных часах вызывало спазм и сильную аритмию.

Не глядя на мать, Даниэль развернулся, ушел с моста, тяжело привалился к гранитовому ограждению набережной. Он жадно вдыхал отдающий тиной воздух, стараясь успокоить бешено частившее сердце.

Мать догнала его с неотвратимостью снежной лавины. Она скорбно покачала головой, посчитала пульс, достала платок и вытерла ему испарину на лбу.

– У тебя депрессия и паническая атака, – озабоченно сказала она. – Классическая картина. Я отведу тебя к психиатру.

Глава 5. Психиатр и первая таблетка

Кэтрин достала айфон последней модели, долго листала список контактов, выбрала нужный номер и ласково защебетала с невидимым абонентом на смеси итальянского и английского. Даниэль даже не пытался вникнуть в речь матери, но собеседник, видимо, понял ее. Нажав отбой, Кэтрин взяла сына за руку и решительно сказала: