Я намерен хорошо провести этот вечер

– Месячные начались! – Она обняла его, расцеловала и закружила. – Садись, отдохни, а я начну готовить! – щебетала Катя. – Ой, совсем забыла! Я же тебе подарочек купила! Пока символический. Вот! – Она впихнула Костяну в руки что-то мягкое. Крыса. Серое мягкое пузико, розовые лапки, длинный хвост. Катя убежала на кухню, оставив Костяна наедине с крысой.

– А я думал Валентиной назвать, если вдруг девочка, – сказал Костян, глядя в глаза-бусинки.

Вечер в Париже

Оля заказала дюжину самых обыкновенных Fin de Cler № 3. А к ним шабли. Она обожает устриц. Те громоздятся заскорузлыми корками в деревянных ящиках, выставленных прямо на тротуаре. К ящикам то и дело подскакивает официант в белом переднике и выхватывает несколько из одного и несколько из другого.

Кроме Оли за столиком сидели еще трое: Олин муж и его приятель с женой. Говорили о предстоящем концерте в «Олимпии». Компания приехала в Париж специально на этот концерт. Стареющая кинодива неожиданно запела, и молодые московские специалисты, не успевшие еще утратить из-за кризиса привычку шиковать, решили ехать.

Год назад Оля забеременела, а через семь месяцев родила мертвого мальчика. Хотела назвать Сашей. Ходила к психологу, записалась в зал, пропила курс успокоительных и ободряющих. Теперь муж решил сделать подарок – поездку на концерт. Пригласили друзей. И вот они сидели перед четырьмя дюжинами беззащитных моллюсков и болтали.

Оля в беседе участия не принимала, а подцепляла вилкой, втягивала губами и запивала. Она не в силах была притворяться, что ее интересует беседа. Ехать в Париж она согласилась из-за мужа, чтобы он не ругался. Его печалило, что Оля никак не желает забывать прошлое. Он сердился на ее упрямство.

Приятель мужа сетовал на отсутствие в Москве свежих морепродуктов, его жена вспоминала какое-то кафе в Нормандии, где устрицы еще свежее и сочнее, а муж делился своими планами покупки нового автомобиля. Время от времени муж обнимал ее, спрашивая: «Правда, дорогая?» – и, не дождавшись ответа, продолжал беседу.

Тут Оля заметила в своей тарелке дви– жение.

Малюсенький крабик, телесного цвета, почти прозрачный. Он прятался среди устричных панцирей и по размерам был не больше среднего достоинства монетки. Оля замерла и принялась наблюдать. Крабик измученно шевелил лапками, его обжигал лимонный сок. Оля аккуратно обмыла крабика водой из кувшина.

– Ольга, тебе нравится коллекция Энгра в Лувре? – спросила вторая дама за столом.

– Я ее еще не видела.

Муж прижал Олю к себе и пояснил, что она впервые в Париже, что все еще впереди. И попросил ее саму подтвердить. И дорогой назвал. «Правда, дорогая?»

После купания крабику полегчало, он приободрился. «Надо его в воду, а потом… – Мысли толкались в Олиной голове. – А потом… ерунда, ничего не поможет, ему нужно море…» Оля залпом допила бокал. Увидев это, вторая дама за столом поморщилась. Оля сполоснула бокал, выплеснула под стол. «Много воды нельзя, вода пресная, а ему нужна морская… надо чуть-чуть, чтобы он не высох». Оля налила немного в бокал и осторожно опустила туда крабика. Заметила взгляд официанта. Он направился к ней, излучая готовность избавить ее от любого дискомфорта. Оля жестом остановила официанта.

– Так что за смешная история в магазине?.. Что это у тебя в бокале?! – проник в ее ухо вопрос мужнего приятеля.

– Это крабик.

– И что ты собираешься с ним делать, дорогая? – спросил муж, в очередной раз прижав к себе Олю.

Если бы не эти его прижимания… Она аккуратно высвободилась, встала из-за стола и пробормотала:

– На концерт не пойду. Мой билет сдай. – Стараясь ни на кого не смотреть, подхватила бокал и вышла из зала.

– Эксцентричная она у тебя, – насмешливо бросил приятель, подливая вина себе и всем остальным.

– За твой счет, между прочим, – добавила его жена.

– Не волнуйтесь, вернется, – заверил муж. – Так вот, смешная история в магазине: одна дама прямо перед нами скупила всю одежду с манекена, расплачивается и тут спохватилась: а трусы?! Трусов-то на манекене не было, а ей надо, чтоб все сочеталось!

* * *

Оля пошла в сторону людной площади. С каждым шагом решимость кристаллизовывалась, собиралась в двигатель, который уже запустился и теперь набирал обороты. Выйдя к церкви Сен-Жермен-де-Прэ, Оля вспомнила ее своды, виденные утром. Своды были будто русские купола, вывернутые наизнанку, – синие с золотыми звездами. Еще никогда она не знала так ясно, что надо делать.

– Вокзал Сен-Лазар! – сказала Оля таксисту. Из какого-то фильма она знала, откуда отправляются поезда на Ла-Манш.