Я нарисую себе счастье

– А там, в приоре, мальчики ничего были, – ткнула меня в бок усевшаяся рядом Аля.

– Обезьяны небритые, – зло ответила я.

– Сейчас это модно, – вздохнула Аля.

– Пусть свою моду себе в одно место засунут, – хохотнула я, – рассматривая в окно спешащий на работу и учёбу город.

Я выскочила на двадцать шесть, у худграфа, Аля поехала дальше, у них, в меде ж вечно занятия в разных местах. Скрипнув входной дверью и вытащив из кармана телефон.

– Венецианцы, – улыбался мне смайликами телефон.

– Только вместо гондольеров кое-кто другой, – подмигнула я ему.

– Что у вас на первой паре? – Спросил он после бесчисленного количества хохочущих смайликов.

– Пластическая анатомия, – ответила я, – а у тебя?

– Перспектива, – улыбнулся он.

День проходил как обычно, в суете, но, кое-что изменилось. Мне было интересно. Интересно болтать с ним. С моим виртуальным приятелем.

– Нарисуй мне свой город, – попросил он.

– Странно, – удивился он, после того как я послала ему свой рисунок, – дерево и на его ветках что-то висит. Это скорее лес.

– А ты знаешь, как ещё называется наш город? – Город летающих пакетов, вот они висят.

– Пессимистка ты, – улыбнулся он, и прислал в ответ фото старого заброшенного дворика, – такое есть везде. Возьми оптимистический ракурс.

– Скорее мистический, – подмигнула я ему и нарисовала широкую улицу почти полностью закрытую от солнца высокими, тенистыми деревьями, и одинокую копейку, мчащуюся по неровному асфальту.

– Гениально, – ответил он.

– Молчи подлиза, – мне было приятно.

Был месяц май, да и он был на исходе. Впереди было лето. Море, пляжи, свадьбы, горы, селуха. Всё вокруг было засыпано пухом. Красивым, но таким чихательным пухом.

– Лови, наш почти летний снег, – ехидно улыбаясь, отправила я ему фотку.

– Вам хорошо, так рано у вас пух, – грустно ответил он.

– Нам не особо хорошо, нам чихательно, – ответила я.

– Я бы почихал сейчас, это получше чем мёрзнуть, у нас плюс пять.

– Приезжай, почихаем, – опрометчиво предложила я.

– Да без проблем, – подмигнул он.

Весна, я люблю весну. Не так жарко как летом и не так холодно как зимой. Вот только если б не этот чёртов пух. Надоело его из носа выковыривать. АААпчхии, с удовольствием чихнула я на всю улицу, не пытаясь даже сдерживаться. Люблю чихнуть громко. А тут ещё отмазка есть, пух этот самый. Что-то с утра не пишет этот Артуринос, что ни говор привыкла я к переписке с ним за эти месяцы весны. Пешочком дотопала по двадцать шесть до худграфа, погодка ж хорошая, чё в маршрутке сидеть. Лучше подразню пацанчиков короткой юбочкой и каблучками. Люблю слушать их реплик, и звуки дикой природы, что они нередко издают. Я уже схватилась за ручку двери на входе, как услышала:

– Мила, привет.

– Чё надо, – ответила я, не оборачиваясь и делая шаг в здание.

– Шоколаду, – был ответ.

– Чё за детсад, – обернулась я.

– Ты так стремишься повзрослеть, – сзади меня стоял незнакомый парень, но я его где-то видела.

– Где-то я тебя видела, – отпустила я ручку двери и сделала шаг к незнакомцу.

– В Караганде, – ехидно усмехнулся он и, вытащив из-за спины спрятанную там до этого руку, протянул мне розу.

– Неожиданно, – пряча довольную улыбку, произнесла я, – очередной жених?

– Жених? – Удивился он, что-то я от тебя ни слова по этой теме не слышал.

– А мы общались? – Я по привычке была насторожена.

– Мила, или ты не Мила? – Парень был удивлён, – я Артур, ты не узнала меня?

– Охренеть, – вырвалось у меня, – ты приехал?

– Прилетел, – подмигнул он, – ехать долго.

– Нунифигасебе, – я была в шоке, – сказал и сделал, а это точно ты?

– Нет, это китайская подделка, – съязвил он, – оригинал сидит дома.

– Ты не представляешь как я рада, – взяла я себя в руки и наконец-то взяла из его руки розу.

– Ты не рада, ты вся в шоках, – усмехнулся он, – ты на пару не опаздываешь?

– Да фиг с ней, – махнула я рукой, – один раз можно и пропустить.

– Нее, я так не согласный, – запротестовал он, – я сюда пришёл только потому, что не знал, где ты живёшь. Иди на пары, я прогуляюсь пока. Гляну на вашу Венецию. Пофоткаю тут. А как освободишься, напиши.

– Хорошо, – растерянно согласилась я, и пошла, всё время оглядываясь на Артура, к двери.

Он, вытащив фотоаппарат, пошел, куда то вверх по улице. А я с розой наперевес побежала по лестнице. Я уже опаздывала.

– Ты где? – Написала я ему, минут за тридцать о конца последней пары.

– В милиции, – ответил он.

– В какой ещё милиции, – удивилась я.

– В милицию загребли, дело шьют, – отшутился он старинной фразой из кино, – да ты не боись, выпускают уже. Ты свободна?

– Полчаса, – ответила я, – а в какой ты милиции? Где тебя искать?

– Тут море видно, железная дорога тоже.

– Хорошо, пойду в сторону моря, – я считала минуты до конца пары.

– Выпускают уже, – улыбнулся он смайликом, – пойду наверх по этой улице где ты учишься.

– А я вниз, торопливо набирала я ему в ответ, выходя на улицу.

– Я тут, где гостиница, которая называется так, как назывался мой город много лет, – подмигнул мне он.

– Мчусь навстречу арестанту, – подмигнула я ему, переходя Ленина, и тут заметила его. Он тоже переходил, на аллейку.

– Вижу, вижу, – помахал он мне рукой.