Я научила женщин говорить

«Здесь впервые во всей полноте раскрылось ее мастерство в области исторической живописи. Здесь – далекая предыстория тех громадных событий, которые произошли в первой четверти двадцатого века».

Корней Чуковский. «Анна Ахматова»

Не первоклассной, но вполне пристойной,
Семидесятых, кажется, годов.
         Особенно зимой, перед рассветом,
         Иль в сумерки – тогда за воротами
         Темнеет жесткий и прямой Литейный,
         Еще не опозоренный модерном,
         И визави меня живут – Некрасов
         И Салтыков... Обоим по доске
         Мемориальной. О, как было б страшно
         Им видеть эти доски! Прохожу.
А в Старой Руссе пышные канавы,
И в садиках подгнившие беседки,
И стекла окон так черны, как прорубь,
И мнится, там такое приключилось,
Что лучше не заглядывать, уйдем.
Не с каждым местом сговориться можно,
Чтобы оно свою открыло тайну
(А в Оптиной мне больше не бывать…).

Шуршанье юбок, клетчатые пледы,

Ореховые рамы у зеркал,
Каренинской красою изумленных,
И в коридорах узких те обои,
Которыми мы любовались в детстве
Под желтой керосиновою лампой,
И тот же плюш на креслах...
         Все разночинно, наспех, как-нибудь...
         Отцы и деды непонятны. Земли
         Заложены. И в Бадене – рулетка.

И женщина с прозрачными глазами

(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),
С редчайшим именем и белой ручкой,
И добротой, которую в наследство
Я от нее как будто получила,
Ненужный дар моей жестокой жизни...