Я научилась просто, мудро жить

Уже кленовые листы
На пруд слетают лебединый,
И окровавлены кусты
Неспешно зреющей рябины,

И ослепительно стройна,

Поджав незябнущие ноги,
На камне северном она
Сидит и смотрит на дороги.

Я чувствовала смутный страх

Пред этой девушкой воспетой.
Играли на ее плечах
Лучи скудеющего света.

И как могла я ей простить

Восторг твоей хвалы влюбленной…
Смотри, ей весело грустить,
Такой нарядно обнаженной.

Октябрь 1916, Севастополь

Рисунок М. В. Нестерова. Бахчисарай. 1932 год.

* * *

Вновь подарен мне дремотой
Наш последний звездный рай —
Город чистых водометов,
Золотой Бахчисарай.

Там, за пестрою оградой,

У задумчивой воды,
Вспоминали мы с отрадой
Царскосельские сады

И орла Екатерины

Вдруг узнали – это тот!
Он слетел на дно долины
С пышных бронзовых ворот.

Чтобы песнь прощальной боли

Дольше в памяти жила,
Осень смуглая в подоле
Красных листьев принесла

И посыпала ступени,

Где прощалась я с тобой
И откуда в царство тени
Ты ушел, утешный мой.

Октябрь 1916, Севастополь

* * *

Всё обещало мне его:
Край неба, тусклый и червонный,
И милый сон под Рождество,
И Пасхи ветер многозвонный,

И прутья красные лозы,

И парковые водопады,
И две большие стрекозы
На ржавом чугуне ограды.

И я не верить не могла,

Что будет дружен он со мною,
Когда по горным склонам шла
Горячей каменной тропою.

Октябрь 1916, Севастополь

В 1916-м Анна Ивановна Гумилева, продав дом в Царском Селе, осталась зимовать вместе с внуком в Слепневе. Ахматова, оказавшись без крыши над головой, уехала к родственникам в Севастополь. На этот раз любимый с детства юг не принес ей ни уюта, ни покоя… Она там смертно тосковала по скудной северной России, по ее темным таинственным селеньям.

* * *

Приду туда, и отлетит томленье.
Мне ранние приятны холода.
Таинственные, темные селенья —
Хранилища молитвы и труда.

Спокойной и уверенной любови

Не превозмочь мне к этой стороне:
Ведь капелька новогородской крови
Во мне – как льдинка в пенистом вине.

И этого никак нельзя поправить,

Не растопил ее великий зной,
И что бы я ни начинала славить —
Ты, тихая, сияешь предо мной.

16 ноября 1916, Севастополь

* * *

Ни в лодке, ни в телеге
Нельзя попасть сюда.
Стоит на гиблом снеге
Глубокая вода;
Усадьбу осаждает
Уже со всех сторон…
Ах! близко изнывает
Такой же Робинзон.
Пойдет взглянуть на сани,
На лыжи, на коня,
А после на диване
Сидит и ждет меня,
И шпорою короткой
Рвет коврик пополам.
Теперь улыбки кроткой
Не видеть зеркалам.

Ноябрь 1916, Севастополь

* * *

Юнии Анреп[21]