Я назову твоим именем сына (СИ)

— Ты же этого хотела? Или я ошибаюсь? — он ещё крепче прижал её.

— Ошибаешься! Ослабь свою хватку! — она дёрнулась, пытаясь освободиться.

Он ослабил кольцо своих рук и спросил уже просто:

— Мила, ты обиделась? На что? Я не понял!

— Да! Обиделась! На твой дурацкий «Но пасаран!» Кто не пройдёт? Куда не пройдёт! Зачем ты мне это сказал? Что это значит?

— А! Ничего это не значит! Просто сказал и всё! Это, примерно, как: «Пока или до скорого!» Никаких подводных камней и тайных смыслов, просто фраза, означающая: «Пока!» — он замолчал, задумался о своём.

«О ней вспоминает? — ревниво сжалось Милкино сердце, — а в меня своим членом тычет! Вот мужики! Или уже забыл о ней и не вспоминает, совсем? Похоже на то!»

— О чём задумался, Максим?

— Задумался о том, — тряхнул головой Максим, как бы отгоняя наваждение, — о том, — повторил он, — что я не отказался бы прогуляться с тобой по лесочку!»

Она не отвечала.

— Прогуляемся? — он опустил правую руку чуть ниже её талии и слегка ущипнул.

— Ты что делаешь, Максим! — она легонько шлёпнула его по руке.

— Да или нет? Не слышу ответа, Мила!

— Не знаю! Я подумаю!

— После отбоя зайти за тобой? — шепнул он ей в ухо и снова крепко прижал.

— А зачем? Ты же не любишь меня, Максим? Ты же любишь эту, как её? Забыла! — приврала Милка, — а, Ритку! Ты же Ритку любишь, а не меня! Зачем, Максим?

— Люблю — не люблю! «Ты — женщина! Я — мужчина! Если надо причину — то это причина!»

— Не знаю! Не обещаю! Хочешь — подходи, но я ничего не обещаю!

— Ладно! Я зайду за тобой, а там видно будет. Пойду своих загонять в корпус.

— Ещё рано, Максим! Пусть ребята развлекаются. Танцы в самом разгаре! — ей хотелось танцевать с Максимом ещё и ещё, и пусть он пощипывает её тихонечко, незаметно, а она будет слабо отбиваться, соблюдая приличия. Недолго же он переживал! Ритка за ворота, а он уже у моих ног — фигурально выражаясь.

— Пойду, Милочка! Спасибо за танец!

Он взял микрофон, подошёл к краю эстрады и произнёс:

— Восьмой отряд! Закругляемся! Пора по кроваткам раскладываться и баиньки!

— Макс! Ну, Макс! Ну, почему так рано!

— Рита не заставляла нас так рано ложиться!

— Ну, пожалуйста, Макс! Ещё немного! — ныли ребята.

— Ладно, даю ещё двадцать минут! И всё! Никаких: Ну, пожалуйста, Макс! Ещё немного!» — Мне надо, чтобы вы были отдохнувшие и бодрые, а не ползали как сонные мухи!

Он положил микрофон на место, спустился с эстрады, сел в зрительный зал на прежнее место. Оценивающе посмотрел на девчонок — кроме Марго, кто ещё может ему понравиться? «Никто, — уныло ворохнулось сердце. Он взглянул на Милку — неплохо танцует, — отметил он, но не так как моя Марго! Моя девочка! Моя?»

Милка взглянула на него, поманила — поднимайся ко мне на эстраду! Он энергично помотал головой: «Не хочу! Надоело!» Ровно через двадцать минут он поднялся, сделал руки рупором и прокричал:

— Восьмой отряд! Группируемся и уходим в корпус! Детское время закончилось!