Я не ангел

Пистолет, воду для себя любимой, спальный мешок, ножи, веревку, небольшую аптечку, неприкосновенный запас сухого пайка на три дня и запасную одежду по мнимому тащу на себе в плотно закрытом непромокаемом рюкзаке. Пистолет, правда, не в рюкзаке, а так… Все свое ношу с собой. Как самый крутой мужик солдатский начальник мне постоянно повторяет: «А вдруг в колодец посреди леса упадешь? Рюкзак тебе в место поплавка будет.» Все ребята посмеиваются, а Веник общипанный дальше поучает-утешает и даже не улыбается. Почему Веник? А потому что капитан запаса Вениамин Петрович Жухрай. «Ребятки должны в любой момент быть готовы действовать. Они не должны погибнуть от пули только потому, что тащили тебя и твои вещи», — говорит он. Нет, я понимаю. Устав военной службы пункт первый — командир всегда прав, и пункт второй — если командир не прав, смотреть пункт первый. Но… Куда мы так несемся? Сидел мой ненаглядный целый год в тайге и еще дней десять дополнительных посидел бы? А что? Погода стоит прекрасная. Природа вокруг тоже прекрасная. Принцесса, что на выручку несется, сломя голову, тоже ничего. Так кому что еще нужно? Венику. Он, видите ли, проводит учения приближенные к боевым.

Десятый день идем. Десятый! Этот, чудо командир, нас кругами что ли водит? Я скоро из маленького рыжего таракана в белочку превращусь без всякой магии на зависть всем анимагам из фанфиков. А что? За сегодняшний день ни разу не споткнулась, не упала, не выругалась на могучем русском и даже сумела помочь ребятам с ужином. Через препятствия перемахивала так, будто родилась с рюкзаком на спине. И что я услышала, засыпая?

— Сегодня наш Рыжик своим пыхтением распугивал живность тайги не так рьяно, как все прошедшие дни, а потому завтра с утра выдвигаемся в нужном направлении. Идем в прежнем темпе. Жек, девчонка на тебе.

Утром я как умная взрослая женщина сделала вид, что ничего не слышала, а к концу следующей недели поняла, о чем говорил ребятам командир, ибо наконец-то во время движения начала слышать не только свое дыхание, но и лес, окружающий меня.

К стоянке любителей золота мы вышли к полудню. Ну, как вышли… Просто совершенно неожиданно для меня Веник подал жестом сигнал об остановке движения и так же жестом отправил двоих парней вперед. Через час мы уже знали о том, что достигли цели нашего «турпохода».

В крепкой избушке, обнаруженной ребятами, стоящей недалеко от бурного звонкого ручья, в данный момент никого не оказалось, но, судя по вещам и посуде к вечерней трапезе, возвратиться должны были девять человек и все с оружием. Времени для того, чтобы взять стоянку в кольцо было достаточно. Меня, как самого непредсказуемого и бесполезного участника нашей компании, было решено отвести подальше в сторону. Во избежание проблем, как сказал Вениамин Петрович. Знал бы он, чем все закончиться, привязал бы меня к себе канатом или к дереву, как кота ученого, про которого Пушкин писал, на цепь приковал. Но… Они меня за километр от «театра военных действий» отволокли, к реке. Решили, что шум, издаваемый быстрым течением, не позволит никому услышать меня и мою возню, и никого не спугнет.

Ну, так я и не собиралась никуда лезть, и мешаться под ногами ни у кого не собиралась, сначала. Сидела себе тихонечко в захоронке. Никого не трогала. Никого не видела. Никому не мешала. На реку смотрела. Я же не виновата, что на берег этой реки, совсем не далеко от меня, парнишка вышел, а за ним следом мужик, лохматый такой. Парнишке на первый взгляд я бы дала лет четырнадцать-пятнадцать, а мужик в наступающих сумерках выглядел лет на сорок. Откуда они появились я, к своему стыду, не заметила, а вот то, что мальчишка плакал, а лохмач пытался его сначала утешить, а потом умыть и успокоить поняла. И все бы хорошо… Не собиралась я выдавать им своего присутствия, но эти дураки, оба свои ружья на берегу повыше от воды положили. И пока один сопли пускал, а другой их ему по лицу размазывал, вокруг не смотрели совсем.