Я не ангел

Если бы она не начала выбирать более удобное для атаки место, то я бы ее не заметила тоже. Кого? Рысь. Крупный представитель этих изумительно красивых и опасных кошек на моих глазах выбирал себе жертву именно сейчас. Естественно, рука моя дернулась к пистолету, а голова в кои веки сработала на опережение. Но не зря в народе говорят: «Дурака могила исправит». Остальное все произошло почти одновременно. Рысь прыгнула, выбрав в жертву мальчишку. Мужик заметил хищника слишком поздно и, пытаясь его спасти, спихнул в реку. Саму рысь в полете догнал мой нож, потому как я еще успела подумать, что выстрел помешает работе Веника и его ребят, а вот то, что мужик может заорать, не успела подумать. Почему? А потому что поняла, что мальчишка плавать не умеет, а мужик с рысью обнимашками занялся. Убить-то ее с одного удара я не сумела, скорее всего. Вот и плыли мы по этой крутой реке сейчас, пацан и я, в обнимку. Говорю же — дура! Сиганула следом за ним и в этот момент точно ни о чем не думала. И когда ледяная вода в лицо хлестнула, тоже не думала. А вот когда недалеко от меня белобрысая башка мелкого камикадзе мелькнула, подумала: «Спасибо тебе, Веник дорогой! Спасибо родненький за рюкзак, что как поплавок помогает мне на поверхности самой держаться и за жилетку, про которую я вспомнила, как только мой спасаемый утопленник начал меня в воде притапливать». В нее он меня буквально силком обрядил, прежде чем к реке отправить. «Дернешь за колечко деточка, она и надуется. Напугаешь рыбу, когда приманку изображать будешь. Она тебя сама на берег выкинет». Шутник. Вот нырнула пару раз в стальных объятиях еще не взрослого, но уже и не совсем ребенка и вспомнила про колечко. Теперь у меня два поплавка есть и если бы не камни, об которые нас так крепко перемалывает, то заплыв можно было бы признать удачным. Сама жива. Пацан живой. Есть надежда выжить. НЗ — с собой. Руки пока целые. Одно настораживает, вода ледяная, темнеет, а позади нас в волнах что-то темное мелькает. Если кошка — плохо. Да если и мужик, то тоже не очень хорошо.

Заплыв закончился неожиданно. Речка резко сменила свое направление и нас буквально выкинула на берег в кучу бревен и веток. И вот лежим мы чуть присыпанные этим добром, обнимаемся и молчим. Замерзли так, что зуб на зуб у обоих не попадает и пальцы, которыми мы друг в друга вцепились, не разжимаются. И тут на тебе. Чуть пониже нас вышвыривает что-то еще и это что-то начинает материться. Как у меня в руке пистолет оказался, я и сама не заметила, а вот выстрелить мне парнишка помешал.

— Не стреляйте тетенька, — как и разглядеть то успел. — Это дяденька Кирилл. Он нам поможет и не обидит. Он у нас самый лучший.

Ты глянь как он переживает, даже заговорил. А я заорала, когда поняла, что этот придурок, который дяденька Кирилл, опять в речку сигать собрался.

— Стоять! Придурок. Здесь мы. Кто ты? Назовись.

— Вань… Отзовись… - наперекор мне заговорил лохматый купальщик.

— Здесь я, — откликнулся мальчишка и тут же меня сдал. — Вы дяденька Кирилл послушайтесь тетеньку, она в вас из пистолета целится.

— Ну, если из пистолета, — проговорил знакомый мне голос. — Меня зовут Кирилл Крафт. Я живу в тайге с группой старателей, а мальчика рядом с вами зовут Валиев Иван, — продолжил разговор он, подбираясь поближе к нам. — Он сирота. Его мужики в заброшенном старообрядческом скиту нашли и к себе взяли. Ни он, ни я не причиним вам вреда. Спасибо вам за его спасение, но мне бы хотелось предложить вам выбраться из этого бурелома и попытаться согреться, ибо вернуться к жилью сейчас у нас не получится.

Нашла. Я его нашла. Заученным до автоматизма движением убрала пистолет. Закопошилась, пытаясь встать. Горло перехватило от огромного желания заплакать. Рядом со мной поднимался на ноги Иван. Обойдя кучу бурелома, наваленного рекой, мы наконец-то смогли собраться в трясущуюся от холода кучку и только тогда, оказавшись рядом с ним, я сумела заговорить:

— Нужно отойти от воды. Найти место поближе к лесу. Там наверняка будет легче согреться, чем у воды. Выбирайте из этой кучи то, что будет хорошо гореть и пошли.

— Найти то, что будет хорошо гореть, не трудно, — раздраженно, с вызовом, сказал Кирилл, — а вот зажечь это все будет нечем.

— Ну, это у вас нечем, а у меня мой непотопляемый рюкзак цел, значит зажжем.

Он меня не узнал. Обидно. Я понимаю. Темно. Голос хрипит. Зубы от холода прищелкивают как у голодного щенка, но… Не узнал…

Обидно. Больно. Где-то там… Глубоко…

Глава 18

Спасательный жилет снят. Рюкзак открыт. Жующий крекеры закутанный в спальный мешок мальчишка греется у жаркого костра. Мы и наши вещи пытаемся высохнуть с другой его стороны.

Он разглядел и узнал меня сразу же, как вспыхнул огонь. Заговорит первый? Да…