Я не боюсь

— Почему они тебя туда посадили?

— Не знаю. Я не помню.

— Совсем ничего?

— Я обнаружил себя в яме.

— А что ты помнишь?

— Что я был в школе. — Он покивал. — Это я помню. Была физкультура. Потом я вышел из школы. Остановилась белая машина. И я оказался здесь.

— А где ты живешь?

— На улице Модильяни, 36. На перекрестке с улицей Кавалера Д'Арпино.

— А это где?

— В Павии.

— В Италии?

— В Италии.

— Здесь тоже Италия.

Он замолчал. Я даже подумал, не задремал ли он, но он вдруг спросил:

— Что это за птицы?

Я оглянулся по сторонам.

— Воробьи.

— Ты уверен, что не летучие мыши?

— Конечно. Те днем спят и звуки издают другие.

— Летучие лисицы — наоборот. Летают даже днем и чирикают, как птицы. А весят больше килограмма. Если хватаются за тонкие ветки, падают на землю. Эти, мне кажется, и есть летучие лисицы.

После истории с полоскунами я не осмеливался что-нибудь сказать — не исключено, что в Америке живут и летучие лисицы. Я спросил его:

— Ты когда-нибудь был в Америке?

— Вчера я видел маму. Она сказала мне, что не может прийти и забрать меня, потому что умерла. Она умерла, как и вся моя семья. Если бы не умерла, сразу бы забрала меня.

Я заткнул уши.

— Филиппо, уже поздно. Я должен отвести тебя вниз.

— Я правда могу вернуться туда?

— Да.

— Хорошо. Вернемся.

Он почти ничего не видел, с моей майкой на глазах. Иногда вдруг у него покрывались потом шея и кожа вокруг рта, а пальцы ног и рук начинали дергаться, словно от тика. Он сидел зачарованный, напряженный, слушая щебет летучих лисиц.

— Обхвати мою шею.

Он подал мне руку, и я дотащил его до ямы.

— Сейчас спустимся по лестнице, держись крепче. Потихонечку…

Это было нелегко. Филиппо так сильно сжал меня, что мне было трудно дышать, я не видел перекладин лестницы и был вынужден нащупывать их ногой.

Когда мы спустились, я устроил его в углу, накрыл покрывалом, дал воды и сказал:

— Уже очень поздно. Я должен уходить. Папа меня убьет.

— Иди, иди. Но ты должен принести мне бутерброды. И еще жареную курицу.

— Курицу мы кушаем по воскресеньям. Сегодня мама готовила котлеты. Тебе нравятся котлеты?

— С помидорами? — Да.

— Очень нравятся.

Мне было жаль оставлять его.

— Ну, я пошел…

Я уже взялся за перекладину, когда лестница поехала вверх.

Я поднял голову.

На краю ямы стоял кто-то с темным капюшоном на голове. Одетый, словно солдат.

— Ку-ку! Ку-ку! Апрель уже закончился, — пропел он и сделал пируэт. — Вернулся май с песенкой «ку-ку»! Угадай-ка, кто я такой?

— Феличе!

— Браво! — ответил он и помолчал немного. — Ну и какого хрена мне с тобой теперь делать? Подожди! Подожди-ка!

Он ушел, а когда вернулся, в руках у него было ружье.

— Значит, это ты! — Феличе взмахнул рукой. — Это был ты, твою мать! Я все время находил вещи не на своих местах. Решил было, что у меня с головой не в порядке. Потом подумал, что это какое-то привидение. А это был ты, Микелино. О'кей, а то я уж начал казаться себе полным идиотом.

Я почувствовал, что кто-то схватил меня за лодыжку. Филиппо прижался к моим ногам и запричитал:

— Властелин червей приходит и уходит. Властелин червей приходит и уходит. Властелин червей приходит и уходит.

Так вот кто был властелином червей! Феличе смотрел на меня сквозь прорези в капюшоне.

— Ты уже подружился с князем? Заметил, как я его хорошо помыл? Он немного капризничал, но победил я. Покрывало он мне отдавать

не хотел.

Я был в ловушке. Я с трудом видел его. Солнце, проникавшее сквозь листву, слепило меня.

— Лови!

Нож воткнулся в землю. В десяти сантиметрах от моей сандалии и в двадцати от головы Филиппо.

— Видал, как точно? Мог оттяпать тебе палец ноги как нечего делать. А что бы ты стал делать?

Я не мог говорить. У меня перехватило горло.

Что бы ты делал без пальца? — повторил он. — Скажи мне. Ответь что-нибудь.

— Умер бы от потери крови.

— Молодец. А если я выстрелю в тебя из этого? — Он показал мне ружье. — Что с тобой будет?

— Я умру.

— Видишь, сколько интересного ты знаешь. Вылезай, давай, давай! — Он опустил лестницу в яму.

Я не хотел подниматься, но у меня не было другого выхода. Он бы застрелил меня. Я не был уверен, что смогу вылезти, так у меня дрожали ноги.

— Погоди, погоди, — сказал Феличе. — Захвати мой нож, пожалуйста.

Я вытащил нож из земли и так, чтобы Феличе не слышал, прошептал:

— Я еще приду.

— Обещаешь?

Феличе приказал:

— Закрой его и положи в карман.

— Обещаешь?

— Давай, давай! Поднимайся, черт бы тебя побрал! Чего ждешь?

Я начал подниматься. Филиппо продолжал повторять:

— Властелин червей приходит и уходит. Властелин червей приходит и уходит. Властелин червей приходит и уходит…

Когда я уже показался из ямы, Феличе схватил меня за штаны обеими руками и швырнул в стену дома, как мешок. Я грохнулся о каменную кладку и сполз на землю. Попытался подняться. Перевернулся на бок. Острая боль обожгла ногу и руку. Я обернулся. Феличе снял капюшон и шел ко мне, целясь из ружья. Я видел тяжелые подошвы его башмаков-вездеходов, которые становились все больше и больше.

Сейчас он выстрелит, подумал я.

И я, забыв о боли, пополз к лесу.