Я не брошу тебя (СИ)

Черепаха оказалась неподалеку. Она брела своим сонным шагом, неспешно вращая сплюснутой головой, подолгу останавливаясь перед тем, как свернуть в обход новых камней. Леро обогнала животное, остановилась. Черепаха обернулась к Леро; черные блюдца глаз смотрели спокойно и безмятежно. Леро упала на колени, заплакала. Бросила мост, карабин, закрыла лицо руками.

— Ну что же такое... Прости меня, ладно? Прости...

Леро сидела и плакала. Черепаха ткнулась холодным носом Леро в мокрую щеку. Прикосновение было легким, живым, ласковым. Леро обняла огромную голову.

— Прости меня, девочка... Ладно? Что же такое... Что же мне делать... Девочка, ты простишь меня, ладно? Простишь?..

Она взяла мост, карабин, поднялась, отошла. Черепаха смотрела на Леро. Перламутр на чешуинах кожи переливался волшебными искрами, панцирь также мерцал чудесным симметричным узором, разгоняя тяжесть и мрак — казалось, что здесь, рядом с ней, было легче дышать.

Леро подняла карабин. Рука дрожала. Слезы застилали глаза. Леро опять опустилась в колючий ковер стеблей; черепаха плавно двинулась к ней, но Леро вспрыгнула, отскочила. Черепаха остановилась, не сводя блестящих ониксов глаз, моргнула.

— Не смотри! — Леро почти закричала. — Не смотри, дура! Ну пожалуйста, не смотри... Отвернись там, куда-нибудь...

Леро стала обходить черепаху, но та плавно вела головой вслед за ней.

— Ну что же такое! — Леро топнула. Ну не смотри... Ну что же мне делать... Ну не смотри сюда, девочка...

Леро отошла на несколько метров, подняла ствол, долго держала дрожащей рукой, опустила.

— Я не могу! — закричала она черепахе. — Отвернись, дура! Я тебя сейчас тресну! — она замахнулась стволом. — Я не могу так!.. Ну что же мне делать!.. Зачем я раньше не сдохла, сама...

Она стояла, опустив руки, под чернеющим небом. Дышать стало уже невозможно; огонь в легких пылал, хотелось кашлять, только кашлять было так больно, как не было никогда в жизни. Леро вспомнилось, как однажды, когда она была совсем маленькой, они ездили всей семьей куда-то на отдых, и ее укусил песчаный паук. Тогда она пролежала целые сутки; все тело горело так, что было больно просто пошевелиться. А страшнее всего был свет — он бил по глазам с такой силой, что голова разрывалась на части. А потом еще четверо суток Леро промучилась в темной комнате — от любого движения глаз тело пронзало иглами, никакие таблетки не помогали... Леро казалось, что сейчас было больнее. Или она просто устала терпеть?

Леро вытерла слезы костяшками пальцев. Рука бессильно выпустила карабин; ствол звякнул о камень. Леро опустилась, подобрала оружие. Тут, наконец, черепаха что-то почувствовала или услышала — голова переместилась, животное посмотрело вперед, в полумрак между черными плитами. Леро, не помня себя от ужаса, навела ствол на ушную мембрану, которую обводил узор, текущий по голове от глаза, закрыла глаза и нажала на спуск.

Разряд обжег вспышкой сквозь закрытые веки. Леро долго стояла, белые искры в глазах давно растворились, но она все стояла, не разжимая век. Наконец открыла глаза. Панцирь возвышался над слоем стеблей сверкающим куполом. Из-под панциря растекалось озеро темной крови. Леро смотрела на кровь и чувствовала, что сейчас потеряет сознание.

Тогда она бросила карабин, навела мост, повернула кольцо. Фиксатор впился в узор. Леро обошла панцирь, стараясь не наступать на кровь, наметила каменную плиту, повернула второе кольцо. Вторая спица со звоном вонзилась в камень, выдернув свою порцию троса. Леро довернула первое — до первого щелчка, осторожно. Трос натянулся, мост выскочил из дрожащей руки. Панцирь перевернулся, рывком проволокся за тросом несколько метров, замер. Леро схватила цилиндр, повернула кольца назад; фиксаторы отцепились и вернулись на место. Леро бросила мост, побежала назад, к карабину.

Подняла карабин, задумалась. Перевела полозок разряда еще на позицию вверх. Подскочила к обломку камня, вскарабкалась, поскользнулась на влажной поверхности, обожглась о кислотную пленку, все-таки забралась. Ударила по сложенной в панцирь фиолетово-серой массе — лапы еще подергивались, голова была изувечена — обугленная масса кожи, плоти и кости. Разряд выжег туловище с первого раза. Когда чад рассеялся, перед Леро лежала только чаша пустого панциря; внутренний костный слой, с креплением лопаток, таза и позвоночника, выгорел вместе с плотью. От черепахи остался только несокрушимый слой панциря, который сохранял ее и от хищников, и от кислотных дождей.

Тогда Леро побежала назад к Кламмату. Схватила под мышки и, теряя последние силы, поволокла. Небо чернело все больше; на мокрой поверхности камня Леро почудились отблики молний. Легкие раздирало; Леро кашляла, от боли почти теряя сознание. Воздух насытился кислотой в такой степени, что до кожи было больно дотронуться; в глазах жгло непереносимо, слезы текли по щекам кипящими струйками.