Я (не) нужен тебе

Мебель и в комнате, и в коридоре выдержана в одном стиле и в одном тёмно-коричневом цвете. Обои тоже одинаковые, светлые, практически белые, с абстрактными едва отличающими по тону крупными завитками. На полу везде ламинат немного темнее мебели.

Справа, сразу у входа в комнату, располагается довольно длинный комод, и я невольно задерживаю на нём взгляд. Шкатулки. Много. Разные, но все довольно старые, такие, которыми много пользовались и которые передавали из поколения в поколение. Они расставлены довольно хаотично, и я разглядываю их по очереди, вырывая глазами те, что особенно в них бросаются.

У самой стены – деревянная, ничем не покрытая, слегка рассохшаяся от времени, но с удивительно тонким резным узором на крышке. Левее и ближе ко мне – тоже деревянная, но гладкая, покрытая чёрным лаком и расписанная яркими цветами, ягодами и ветками. Через одну от неё – небольшой ларчик с пирамидальной наборной крышкой из дощечек разного оттенка. Самая большая и самая красивая конечно же стоит по центру. Она тоже деревянная, покрытая полупрозрачным лаком янтарного оттенка, но его почти не видно, шкатулка практически вся отделана тонкими перламутровыми пластинами. Перламутр матово и нежно бликует зеленоватым, голубоватым, розоватым, не даёт отвести взгляд.

Интересно, что в них? Милые девичьему сердцу безделушки? Отгадаю ли я загадку, открыв их? Не знаю. Но я не открою. Я хорошо воспитан, и лезть без спроса в чужие вещи, к тому же такие интимные, не стану ни за что.

– Они пустые, – раздаётся тихий Женин голос прямо возле моего уха, и я вздрагиваю – не заметил, как существо подкралось ко мне.

– Они очень красивые. Особенно эта. – Я провожу пальцами по перламутровой пластине на крышке центральной шкатулки.

Берусь за чёрную, расписанную цветами, и приоткрываю крышку:

– Можно?

– Да, я же ска… Ты же слышал, что они пустые.

Я заглядываю внутрь, в каждую шкатулку по очереди. Они действительно пусты. Некоторые из них отделаны изнутри тканью под бархат или самим бархатом разных, в основном тёмных цветов: какие-то – неплохо сохранившимся, а какие-то – потёртым и истончившимся, с проплешинами. Некоторые без отделки, но дерево внутри светлее – меньше было подвержено влиянию воздуха и пыли, чем снаружи.

Я заканчиваю перебирать шкатулки и продолжаю осмотр комнаты.

Сразу за комодом покрытая пледом песочного цвета кровать с парочкой декоративных подушек в тон пледу. Немаленькая. Интересно, меня на ней награждать будут?

У окна стол с широким монитором и здоровенным системным блоком со снятой боковой стенкой. Изогнутая клавиатура и ощетинившаяся кучей кнопок мышка. Кроме компьютера на столе закрытый ноутбук, тонкий, но довольно широкий. Ну да, существо же айтишник, всё правильно, именно так и должны выглядеть её, или его, игрушки.

В правой стороне комнаты стенка – просто череда одинаковых шкафов, безо всяких открытых полочек и ниши для телевизора.

– У тебя нет телевизора?

– Нет. Зачем он мне? Всё, что мне надо посмотреть, я могу посмотреть в интернете.

Я возвращаюсь взглядом к шкафам. У самого центрального прозрачные створки, и я подхожу ближе. Все полки за стеклом заставлены статуэтками, фигурками старых игрушек, довольно древними вазочками и тому подобной лабудой. Я стою и глазею на всё это, а Женя подходит и останавливается у меня за спиной.

– Эти вещи… Они принадлежали твоей семье?

– Нет. – Женя говорит медленно, очевидно выстраивая фразы так, чтобы избежать тех самых, указывающих на половую принадлежность рассказчика, глаголов. – Они все были куплены.

Что? Да она ненормальная. Сейчас я ни на секунду не сомневаюсь, что это она. Ни один мужик в здравом уме не станет скупать весь этот хлам.

И я просто не могу не спросить:

– Зачем?

Женя подходит чуть ближе ко мне, но на самом деле мне кажется, что она хочет быть ближе к своим сокровищам.

– Все эти вещи принадлежали разным людям. Они были свидетелями их жизней: радостей, страхов, побед и разочарований. Свидетелями их историй. Участниками их историй. Можно сказать, что у каждой из этих вещиц есть своя история.

– Ты что, скупила антикварный магазин?

– Нет. – Я не вижу Жениного лица, но по голосу чувствую, что она морщится. – Ни один из этих предметов не был в антикварном магазине. Каждый был куплен у предыдущих хозяев, у тех, кто действительно владел ими, пользовался. Что-то я на… Что-то нашлось в интернете, на досках объявлений, а что-то – на блошином рынке.

Женя чуть отодвигает меня, легонько отталкивая плечом, и открывает створки шкафа: