Я не отдам тебя, Босс

Стою, наблюдаю, как некурящая ранее Люба давится дымом от сигарет, кашляет, и думаю, что этот фарс начинает забавлять.

– Горев устроил собеседование на место Стаса. Уже есть кандидаты. Точнее, кандидатки. Я решила, что ты захочешь знать. – Люба отдаёт мне мою сигарету, решительно вытирая мокрые щёки, размазывая по ним чёрные разводы от потекшей туши.

– Его право, – говорю я безэмоционально, пожимая плечами.

Люба кивает и молча уходит. Я же тушу недокуренную сигарету, ибо курить совсем расхотелось.

Меня не должно это трогать. Не должно, но трогает. Я решительно поставила точку в наших отношениях с Горевым, но наличие возможной соперницы, распаляет в душе ревность. Я привыкла считать его своим. И считаю до сих пор. Как же тошно от этого, но мне не сбежать от своих эмоций. Легко ненавидеть его, когда он далеко. Жутко тяжело, когда совсем рядом, протяни только руку. Но и этого мне больше не позволено. Я сама рублю все связывающие нас узлы. Дороги назад уже нет.

Инна

Долго отсиживаться в курилке не имело смысла. Я сходила в отдел кадров, уточнить: нет ли вакансии секретаря в других отделах, и, получив в ответ лишь хитро замаскированный отказ, вернулась на своё рабочие место.

Хм, значит, придётся учиться сосуществовать. Мы в любом случае будет тесно общаться. Горев мой непосредственный начальник. Я составляю его расписание, принимаю посетителей, езжу с ним по командировкам. Логично, что проводить времени с ним мне следует много. Но до чего же не хочется.

Делаю полную кружку крепкого кофе и тихо стучусь в кабинет Димы. Дожидаюсь разрешения войти и пересекаю пространство, оставляя чашку с кофе возле начальства. Стараюсь не смотреть ему в глаза, тщательно отводя взгляд. Чувствую себя кроликом, которого кинули в пасть удава. И сейчас удав полакомится бедным пушистым животным.

Горев – не удав. Он хуже. Удав молча душит, а Дмитрий Александрович умело впрыскивает в тебя яд, а потом играет, наблюдая за твоими мучениями. У меня было достаточно времени, чтобы изучить его приёмы.

– Я хотела обсудить Ваше расписание.

А ещё наше ближайшее будущее. Дима прекрасно понимает, что дело отнюдь не в расписании. Откидывается на спинку стула, смотрит на меня в упор, в то время как его тёплая ладонь опускается на моё колено. Стараюсь отодвинуться, но рука начальства проявляет упрямство и крепко удерживает мою ногу на месте. А затем и вовсе лезет выше, под юбку, намереваясь втиснуться в развилку между ног.

– Нет, Горев, – отскакиваю от него, как от прокажённого. Нельзя расслабляться. Иначе все мои старания, держаться от него подальше, развеются прахом.

– Какая же ты сложная, Разумовская, – тяжело вздыхает он, потирая переносицу.

– Можно подумать, ты сильно лёгкий, – фыркаю я, резко переходя на «ты».

Растревоженное сердце гулко бьётся в груди. Ну же, милое – успокаивайся. Горев умеет быть лапочкой, когда ему это необходимо. Тебе ли это не знать?! Отрешись. Иначе, будет только хуже. Ты и так разбито на мелкие осколки. Куда дальше-то? В крошку?!

– Ладно, – наконец тянет он, вздыхая. Берёт кружку, делает несколько глотков наверняка уже холодного кофе. – Завтра поставь в расписание, что у нас собеседование с кандидатами на место Болконского. Я лично буду смотреть каждого. Поэтому постарайся всех жаждущих моего внимания перенести на конец рабочего дня.

– Как скажете, – с облегчением в голосе принимаю его желание говорить только относительно работы. – Что-то ещё?

– Да. Касательно аудита…

– Я сделаю всё, что в моих силах, – уверяю я.

– Отлично, – Горев расслабленно улыбается и кивает, тем самым разрешая мне удалиться. Я ожидала, что заслуживаю хотя бы сухое «спасибо».

Однако уже у двери Дмитрий Александрович решает, что разговор не закончен.

– Я не буду извиняться, – летит мне в спину.

Оборачиваюсь, смотрю на его строгое и волевое лицо несколько долгих минут, которые, кажется, превращаются в целую вечность.

– Я и не просила, – киваю и выхожу.

Более того, и помыслить о таком не могла, что Горев признает себя неправым. Это скорее из серии научной фантастики. Да и не нужны мне его извинения. Он поступил так, как посчитал нужным. Именно так же поступаю я. Решаю за нас двоих… Троих. Нина далеко не второстепенное действующее лицо в этой драме.

Приходится занимать себя работой. Бегаю между кабинетами, собираю нужную мне отчётность, увлекаясь настолько, что не замечаю, как рабочий день подходит к концу. И то, осознать это мне помогает Дмитрий Александрович, когда выходит с портфелем из своего кабинета.

– Тебя подвезти?

– Нет, спасибо. Я сама.

Ехать в одном салоне автомобиля чревато. У меня всё ещё не выработан иммунитет к этому мужчине. А хватит ли мне мужества оттолкнуть его силой, я не знала. Потому что всё ещё больно и остро. На грани. И рана, нанесённая его предательством, не затянулась. Стоит слегка поддеть, как откроется заново кровотечение.

– Инна…

– Идите, Дмитрий Александрович. Вас жена дома ждёт, дети. Идите.