Я не Пань Цзиньлянь

Ма Вэньбинь, воздержавшись от комментариев, повесил трубку.

Итак, финал близился к обоюдной счастливой развязке.

Но тут, к неожиданности Цзя Цунмина, который со своей стороны уладил все дела, Чжао Большеголовый стал слать ему эсэмэски с намеками о том, что проблемы с работой его сына все еще никак не решились. а поскольку Цзя Цунмин во время разговора с начальником уезда Чжэн Чжуном из-за своих личных интересов умолчал о сыне Чжао, решив, что поднимет эту тему сразу после утверждения своей кандидатуры на место заместителя председателя, то теперь, при получении таких эсэмэсок, его несколько мучила совесть. Сначала он всю ответственность взял на себя и в ответ писал, что скоро все решится. Чжао Большеголовый, приняв это за правду, начинал уточнять, сколько конкретно времени займет это «скоро», три дня или пять дней? в таких случаях Цзя Цунмин старался увильнуть от прямого ответа, продолжая кормить обещаниями. Чжао Большеголовый заволновался и решил позвонить Цзя Цунмину. Договориться по-хорошему им не удалось, они сразу перешли на повышенные тона. Именно этот разговор и разбил котел, в котором уже сварился рис, потому как именно его и подслушала Ли Сюэлянь. Едва Чжао успел отсоединиться, как в комнату, хлопнув дверью, вошла Ли Сюэлянь.

— И кому же ты звонил, Чжао Большеголовый?

Заметив разъяренную Ли Сюэлянь, он понял, что все пропало, и все-таки изо всех сил старался доиграть свою роль.

— Лао Чу — продавец ослятины из уездного центра задолжал мне две тысячи. Хотел поторопить его с возвратом, а он еще упирается.

Ли Сюэлянь отвесила ему звонкую пощечину.

— Он еще врать мне будет! Я слышала все, что ты говорил. Эх ты, я-то думала, что ты действительно хотел на мне жениться, а ты просто обманывал меня!

Сделав паузу, она добавила:

— И ладно бы просто одурачил. Но как ты мог спутаться с этими казнокрадами и исподтишка строить мне козни?

Она заводилась все сильнее, потом сняла туфлю и стала наотмашь бить ею Чжао по лицу, голове, и всему, чему придется. Защищаясь от побоев, Чжао решил забиться под кровать. Пытаясь спрятаться, он то и дело выкрикивал:

— Я тебя не обманывал, никаких козней не строил, я правда хочу на тебе жениться.

Снова и снова он пытался ей объяснить:

— Послушай меня, ты совсем не так все поняла.

Однако Ли Сюэлянь не желала его слушать и теперь дала пощечину уже себе:

— Какая же я все-таки идиотка. Так мне и надо! Двадцать лет жаловаться, чтобы в конце концов снова остаться в дураках.

Она заплакала:

— Если бы я поехала жаловаться, то хотя бы не опозорилась. а так меня обманули, затащили в постель, да еще и всем об этом рассказали. и как мне жить после этого?

Она разрыдалась в голос. Чжао Большеголовый вылез из-под кровати, не зная, как ему поступить. Похоже, что бы он ей теперь не сказал, она больше ему не поверит. Поэтому, решив признать свою вину, он, заикаясь, сказал:

— Меня просто к стенке приперли, все из-за моего сына, которого нужно устроить на работу. Вообще, это была не моя идея, а члена судебной коллегии Цзя Цунмина.

Запинаясь, он добавил:

— Не переживай, если даже я не решу проблему сына, я все равно женюсь на тебе.

Ли Сюэлянь вдруг перестала плакать и, не обращая никакого внимания на Чжао Большеголового, начала собирать свои вещи. Она в два счета запихала свои пожитки в сумку, забросила ее на плечо, пинком открыла дверь и вышла вон.

Понимая, что все пропало, Чжао Большеголовый поспешил за ней, уговаривая на бегу:

— Постой, нам нужно кое-что обсудить.

Но Ли Сюэлянь, не замечая его, уверенным шагом вышла из гостиницы. Чжао продолжал ее преследовать:

— Это я во всем виноват. не нужно мне было вступать в сговор за твоей спиной. Если хочешь им отомстить, я — на твоей стороне, давай вместе их одурачим?

Ли Сюэлянь по-прежнему его не замечала, шагая в направлении главной улицы. Покинув переулок, она повернула направо и уперлась в продовольственный рынок. Там шла оживленная торговля, туда-сюда сновали покупатели. Но Ли Сюэлянь шла напролом сквозь толпу. Наконец Чжао Большеголовый ухватил ее:

— Если нужно выпустить пар, можешь меня ударить.

Ли Сюэлянь в это время как раз поравнялась с мясной лавкой. Она схватила лежавший на плахе нож и повернулась к Чжао:

— Да знаешь ли ты, что я убить тебя готова?

С этими словами она приставила нож к его груди. Чжао со страху отпрыгнул от нее подальше. Они напугали и мясника, и всех, кто оказался рядом. Окружающие приняли их за поссорившихся супругов и принялись успокаивать. Чжао Большеголовый кричал:

— Если собралась жаловаться, езжай, но ведь сама же говорила, что боишься заблудиться. Куда ты теперь?

Ли Сюэлянь так же сквозь толпу ему прокричала:

— Знаешь, Чжао, если бы этого не произошло, я бы не поехала жаловаться. а теперь я просто обязана сделать это. Я бы еще вытерпела открытую войну, но раз вы устроили заговор за моей спиной, то и я теперь оторвусь. Давай же, звони, докладывай. на этот раз я буду не я, если не устрою смертельной схватки!

10