Я не Пань Цзиньлянь

Побег Ли Сюэлянь из города Тайань провинции Шаньдун снова наделал большой переполох в ее родном уезде и городе. Только теперь все было гораздо запутаннее, чем когда она убегала из своего уезда. Если тогда силами полицейских ее можно было окружить, то теперь, пока она находилась за пределами своей провинции, полицейских следовало отправлять в Шаньдун, а это было и накладно, и нерационально. Да и времени на это уже не осталось: раз Ли Сюэлянь покинула Тайань, то в провинции Шаньдун она задерживаться не станет, а, скорее всего, прямиком направится в Пекин. Сейчас ее появление там было гораздо нежелательнее, чем несколько дней назад. Ведь открытие съезда ВСНП уже состоялось. Если бы съезд еще не начался, то что-то еще можно было бы исправить, не то что сейчас. Если же она вдруг снова прорвется в Дом народных собраний, то последствия будут куда серьезнее, чем двадцать лет назад. в прошлый раз, попав в Дом народных собраний, она и так уже обрела славу современной Сяо Байцай. а если ей удастся провернуть это дело повторно, тогда она прославится не меньше, чем убитый бен Ладен. и тогда неизвестно, сколько руководителей попадет под горячую руку.

Начальник уезда Чжэн Чжун тоже находился в полном смятении. Сама сбежавшая его не интересовала. Первое, что он сделал, так это вызвал к себе председателя суда Ван Гундао и члена судебной коллегии Цзя Цунмина.

— Что, в конце концов, происходит? — возмущенно зашипел он.

Цзя Цунмин, который никак не ожидал такого поворота, трясся крупной дрожью. а Ван Гундао, узнав о случившемся, был прежде всего зол не на Ли Сюэлянь, совершившую очередной побег, а на своего подчиненного Цзя Цунмина, который по собственной инициативе вляпался в это собачье дерьмо. за прошлые побеги Ли Сюэлянь вся ответственность ложилась на органы общественной безопасности. Теперь, когда она убежала из провинции Шаньдун, это дело уже касалось суда. Но больше всего Ван Гундао возмутило то, что Цзя Цунмин вляпался в это дерьмо, преследуя цель получить место заместителя председателя суда. Разумеется, заботу о личных интересах простить можно. Но ведь Цзя Цунмин, надеясь на успех, пошел в обход Ван Гундао и доложил ситуацию напрямую начальнику уезда. Таким образом, он не только собирался получить награду, но еще и выставить в дурном свете Ван Гундао. Именно это его и взбесило. с одной стороны Ван Гундао злорадствовал, что план Цзя Цунмина провалился, но Чжэн Чжуна это не волновало. Пусть изначально Цзя Цунмин приходил к тому без Ван Гундао, но теперь, когда все рухнуло и стали искать виновных, Ван Гундао привлекли к ответственности просто за компанию. Это привело его в еще большую ярость. Пока Чжэн Чжун рвал и метал, у Ван Гундао не было возможности хоть как-то оправдаться. Единственное, что ему оставалось — стоять и молчать, понурив голову. Цзя Цунмин тоже понимал, что эту беду он навлек на себя сам, ведь теперь против него ополчится и председатель суда Ван Гундао, поэтому теперь ему нужно было набраться храбрости и выложить все начистоту. Цзя Цунмин рассказал, что сначала все шло хорошо: Чжао Большеголовый уже собирался жениться на Ли Сюэлянь, однако сюда вмешалось трудоустройство его сына, и эту проблему должен был решить Цзя Цунмин. Во время прошлой встречи с начальником уезда Цзя Цунмин не стал затрагивать эту тему. Между тем Чжао Большеголовый постоянно допытывался, как продвигается решение с трудоустройством его сына. Конкретного ответа он получить не мог, и на этой почве у них по телефону случилась ссора. Кто бы мог подумать, что этот разговор подслушает Ли Сюэлянь? в результате все раскрылось, и Ли Сюэлянь снова совершила побег. Выслушав его до конца, Чжэн Чжун рассердился еще больше и стал отчитывать:

— Почему ты не рассказал обо всем сразу? Теперь из-за твоих недомолвок мы из-за малого лишились большого!

Чжэн Чжун сказал те же слова, что и мэр Ма Вэньбинь, который в свое время воспитывал его. Ван Гундао, пользуясь моментом, тоже решил подлить масла в огонь:

— И ведь он не просто так утаил этот вопрос, чтобы из-за малого потерять большое. Он исходил сугубо из личных интересов, мечтая о должности заместителя председателя суда.

Сделав паузу, он добавил:

— Все было бы хорошо, но из-за его шкурных интересов в наших рядах снова начнется чистка.

Чжэн Чжун, подогретый Ван Гундао, снова вспылил:

— А какое удачное имя тебе подобрали — В сочетании с фамилией вышло «Умный понарошку»[28]. Впрочем, даже «Умный понарошку» тебе не подходит, это уже называется «Горе от ума»!

Тут он обратился к Ван Гундао:

— Куда девалась Ли Сюэлянь?

— Не знаю, — всплеснул руками Ван Гундао.

Но, предвидя новую вспышку гнева у Чжэн Чжуна, он поспешил добавить:

— Судя по всему, снова направилась жаловаться в Пекин.

— А раз так, то почему ты еще здесь? Живо отправляйся следом и доставь ее мне!

Ван Гундао остолбенел и, заикаясь, сказал:

— Начальник Чжэн, задерживать людей — дело полицейских, к суду это отношения не имеет.

— Как это не имеет? Двадцать лет назад это дело рассматривалось у вас в суде. к тому же, разве ты ей не родственник?