Я не Поттер!

Джинни не отличалась крепостью нервов, да еще после пережитого, и готова была завизжать от нетерпения, а я был не прочь к ней присоединиться. Не знаю, как долго мне пришлось бы мерзнуть у сырой стены, если бы не голоса спешащих на выручку. Они только–только услышали крик но, разумеется, опоздали бесповоротно.

Обойдя девчонку, он наклонился и зловеще прошептал ей в затылок:

— Знающие люди называют меня лордом… Я Волдеморт, Джинни, лорд Волдеморт…

Уизли подскочила на месте и резко обернулась, но позади неё больше не было высокого мальчика в мантии старосты, он растворился, оставив после себя лишь легкую дымку тумана. Наверное, она всё еще ощущала холод его дыхания на своих волосах, и её испуг был виден на расстоянии. Джинни колотила такая крупная дрожь, что стук её зубов заглушал мои мысли. Ей дали выбор, заставили определиться с тем, кому она будет верить от начала и до самого конца. Первый курс, младшая дочь, своенравный характер… Что еще надо, чтобы вылепить нужного человека? Она только–только начала жить, даже Белла была когда-то такой же, как и Уизли сейчас – маленькой и упрямой.

Первым до места происшествия добежал Симус, по моей задумке он должен был стать героем, обезвредив и так обезвреженного Риддлом оборотня, и тем самым облегчить Джинни процесс создания легенды. Вторым до них добрался отец – оценить ситуацию, снять всевозможные ограничители времени с коридора и отвести ученицу в лазарет, поставив блок на некоторые её воспоминания, скрывая их от чужих глаз и ушей. Понятное дело, всем пришлось импровизировать, и оставшегося не у дел Симуса отправили вперед, предупредить мадам Помфри о случившемся и пострадавшей.

Оставшись наедине, отец поспешил спросить:

— Мисс Уизли, что произошло?! Как вы себя чувствуете?

— Оборотень, сэр… Он выскочил прямо на меня и хотел убить!

— Я так и знал… – сокрушался отец, участливо приобняв Джинни за плечи.

— Знали?!

Первым ответом ей был тяжелый вздох, полный печали и такого несвойственного декану сочувствия.

— Это Ремус Люпин, Джинни. Директор взял его на работу… по собственным соображениям. Говорил же я ему, он опасен, очень опасен…

— Противный старик! – заорала девчонка, и в её все еще дрожащий голос таил в себе не только злость, но и настоящую искренность.

— Ну что вы, нельзя так громко о директоре, — папа явно язвил и не скрывал этого, — нас могут услышать…

Джинни вняла и тихо прошептала:

— Но он и вправду противный, профессор!

Профессор не ответил, он ухмылялся вслед возмущенной ученице и готовил свой главный вопрос:

— И как же вы спаслись?

Джинни подумала, и до меня долетел её громкий ответ:

— Он убежал.

— Как так, сам? По собственной воле? – якобы удивился отец.

— Сам… – она пожала плечами и нарочито небрежно тряхнула копной тяжелых рыжих волос. – Испугался чего-то, наверное!

— Какая удача…

Ну, тут как посмотреть — для кого удача, для кого игра, а для кого, как для меня, изматывающий труд. Одно я знал точно – не только Джинни попала в такие манящие сети Темного Лорда, но и я – в свои собственные. Ослепнув от желания хоть кого-нибудь, но пожалеть, я выпустил из рук теперь уже главного своего врага. Не помню, как добрался до отцовского кабинета, не помню, как проскользнул в него, но помню, как был жалок, стоя на коленях перед камином. Нервно ломая пальцами еще теплые древесные угли, не обращая внимания на пепел, падающий на мою мантию, я ждал разговора с Сивым, я давно так никого не ждал. Мне казалось, что от тревоги и злости мой рассудок вот–вот покинет своего хозяина. Не было резона начинать охоту за Ремусом прямо сейчас, и меня подгонял не один лишь страх, а желание отомстить за эту боязнь, горячее и пугающее.

Увидев в огне черные волосы с проседью, я закричал, задыхаясь от желания объяснить ему все как можно быстрее:

— Он убежал, убежал! Догоните его, немедленно! Он пойдет лесом, по вашим тропам! — голос сорвался на хрип. — Сивый, помогите…

Лицо в огне лукаво улыбалось, ослепляя меня еще и белизной зубов.

— А как догоню, что мне делать? А, малец?

— Разорвать.

Двенадцать месяцев в запасе – слишком мало, а я очень хочу жить…

* * *

Стоя напротив двери в туалет я таращился на неё, заткнув уши пальцами и терпеливо ждал, когда же Невилл перестанет визжать. Такой поросячий визг меня заинтриговал, и хотя я уж давно зарекся выручать пухлого изо всяких там бед, а уж тем более спасать от неминуемой гибели, не дождаться окончания этого концерта — настоящее преступление против моего недремлющего любопытства, и совершать его я не стал.