Я не Поттер!

— Больно, — наконец ответил я с неохотой. — Очень больно.

— Еще бы… — буркнул Драко.

— Ну ладно, пусть сидит, раз виноват… — подытожил Рон, как бы разрешая справедливости восторжествовать. — Пошли обедать, что ли… Эрик, а в рожу?! — тень под дверью заметалась на месте. — Нет, ну вы посмотрите на него! Только распределение прошел, а такое неуважение к старшим!

Неудачливый шпион, явно подосланный нетерпеливой Джинни, оказался уж совсем невезучим. Рон метнулся в коридор и схватил малыша за ворот, не преминув распорядиться и нами:

— Чего расселись то?! Подъем! — гаркнул рыжий во весь голос, и мы послушно повскакивали со своих мест.

Переглядываясь с Малфоем всю дорогу в Большой Зал, мы без слов понимали друг друга. Если не привести эту рыжую дылду к Темному Лорду хотя бы за год, расплачиваться за его неверность нашим идеалам буду не только я или Драко, плохо будет самому Рону, плохо и больно. Приятель понял и кивнул, не отрывая взгляда от широкой спины Уизли. Он негласно пообещал мне, что исправит рыжего. Однако как за Драко может пойти кто‑то, если сам Драко идет, только если его подтолкнуть?!

Рождественский ужин стал прощальным вечером Альбуса, и даже знаменитые ели Хагрида не могли повысить настроения учащихся всех трех факультетов, за исключением одного, зеленого и счастливого. Бывший директор вальсировал с Минервой, жонглировал апельсинами и взрывал хлопушки. При всем притом, взгляд его голубых и обманчиво беззаботных глаз спотыкался на мне не реже раза в пять минут. Я чувствовал себя ледоколом, разбивающим нагромождения льда, то есть все амбиции и мечты Альбуса, и еле сдерживался, чтобы не потереть руки.

Новым директором стала профессор МакГонагалл, и здесь министерство не пошло ни на какие уступки и уговоры недовольных таким назначением.

На следующий день после него, войдя в гостиную, я поспешил пройти в спальню, чтобы приготовить нужные тетради по чарам и отыскать запропастившийся реферат. Однако не успел я дотянуться и до ручки двери, как понял, что подобная кадровая перестановка вполне способна пойти мне на пользу. У камина, на двух креслах и одном диване, собралось полфакультета. На серьезных лицах грифиндорцев эта самая серьезность удерживалась с большим трудом. Они ведь помнили девиз львиного факультета, гласящий громкими словами о взаимопомощи, взаимовыручке и других понятиях, сложность которых до них и к концу жизни не дойдет. Тем не менее — все старались. Правду в лицо и Годрик не мог говорить, разве только нож в сердце.

— Гарри, подожди! — окликнул меня Симус. — Разговор есть…

Смелым его вид назвать нельзя было и с натяжкой. Чьи‑то крепкие руки спихнули нерешительного ирландца с дивана и подтолкнули вперед, ко мне. Парень возмущенно фыркнул, но одернул рукава мантии, потеребил ворот сорочки, вдохнул поглубже и сделал еще шаг, и на этот раз без посторонней помощи.

Крепкий, приземистый мальчишка с густой шевелюрой цвета спелой пшеницы. Чуть лопоухий, курносый и бледный до такой степени, что россыпь веснушек на его широком лице казалось ярче, чем красная мебель, на которой он только что сидел. В тот момент было в нем что‑то трогательное и чистое, я так выглядеть никогда не смогу.

Мы с ним жили в одной комнате почти три года, столько же времени ссорились, мирились и притворялись. Это долгий срок, но за все это время я не видел хитрого ирландца настолько открытым и смущенным. В моей памяти он останется именно таким, другим я его помнить не хочу. А то, что мне придется именно помнить, понятно было по опущенным глазам Финнигана.

— Гарри, мы все давно знаем… — он оглянулся в поисках поддержки и все дружно закивали. — Шляпа распределила тебя на наш факультет, потому что на другой нельзя было. Но это как‑то неправильно. Ты говорил, у тебя в Слизерине вся родня училась. Знаешь! — воодушевился мальчишка. — Если бы меня к змеям закинули без спросу, я бы, наверное, тоже стал таким… таким…

— Гадом! — подсказал Невилл.

На этот раз Симус с ним спорить не стал. Взглянул недобро, конечно, но согласился.

— Ну да… — выдохнул он. — Гадом.

— И? — поинтересовался я, чуть в пляс не пускаясь от распиравшей меня радости. — Что дальше?

— Дальше… — он вздохнул. — Дальше, Гарри, я решил пойти к директору и попросить для тебя разрешения перевестись в другой факультет. У тебя там настоящие друзья, я понимаю, честно.

— Дамблдор отказал?

— Ну да, отказал.

— Но ты не сдался?

— Не сдался.

— И Минерва…

— Согласилась, сразу. Она тоже понимает, ты зря её не любишь!

Минерва устала и от меня и от планов Альбуса, а как только поняла, что же от неё хочет мнущийся перед ней третьекурсник, чуть не зарыдала от безграничной к нему благодарности. Сама она, понятное дело, против воли Дамблдора пойти не могла. Но раз её так сильно просят, как отказать? Её непосредственный начальник поплатился креслом за прорехи в безопасности школы и бесконечные происшествия, подозрительно часто касающиеся противного мистера Снейпа младшего. Повторять судьбу старика женщина не хотела.

— Она сказала, ты и так там в какой‑то книге записан, приказ она подписала. Так что… можешь идти!