Я не продаюсь (СИ)

— Хм. Оно могло бы быть сейчас.

А после разворачивается, явно собираясь уходить. И я бегом бросаюсь следом, цепляюсь за его руку, чувствуя себя при этом ужасно паршиво, но на время заталкиваю собственные эмоции в дальний угол. Мне нужно как можно скорее вернуть магию, и ради этого я вытерплю это глупое подобие свидания.

— Подожди, — выдыхаю, пытаясь выровнять дыхание, и добавляю тихо: — Генри. Я думаю, мы можем попробовать ещё раз.

Он резко оборачивается и несколько секунд испытующе смотрит на меня.

— Хорошо, Мила. Но ты должна довериться мне. Я ведь уже говорил, что не буду брать тебя силой. Помнишь?

Я быстро киваю, хоть ни секунды не верю ему. И если он опять перейдёт черту — остановлю не задумываясь.

— Тогда продолжим.

Генри шагает к покрывалу, и я покорно иду следом, сажусь, когда он тянет меня вниз, устраивая вновь рядом с собой.

— Кажется, мы закончили на массаже, — говорит, придвигаясь ближе, откидывает мои волосы и опять кладёт руки на плечи.

И я нервно сглатываю, невольно напрягаюсь. Вдыхаю глубже, пытаясь успокоиться. Так нужно, напоминаю себе.

Но в этот раз расслабиться не получается, хоть массажирует Генри весьма умело. И вскоре он, кажется, и сам это понимает. Вздыхает, убирая руки, и легонько толкает меня, вынуждая облокотиться на него спиной. Всё ещё прямой и напряжённой.

— Почему ты выбрала теормагию? — выдыхает в макушку.

И я хмурюсь. Сказать правду, значит приоткрыть частичку души. Но это последнее, чем бы я хотела с ним делиться, а врать всегда получалось плохо.

— Не помню, — говорю тихо, не отрывая взгляда от его пальцев, умело чистящих мандарин.

Или, если быть точнее, не хочу говорить.

И мне почему-то кажется, что он собирается проделать то же самое со мной: снять слой за слоем защиту и добраться до самой сути. Иначе к чему всё это?

— И всё же, — настаивает он. — С твоим даром и в теорию. Это как-то странно.

Я вздыхаю, подыскивая ответ, который хоть немного был бы похож на правду.

— Просто вытянула этот вариант, — признаюсь неохотно.

— Вытянула? — переспрашивает он с интересом.

— Ну да. Написала на бумажках, смешала и вытянула.

Потому что, кажется, с пелёнок готовилась стать боевым магом, а когда это оказалось невозможно, поняла, что всё равно. Хоть с таким же успехом могла стать обычным юристом. Впрочем, это дорога для тех, у кого слабо выражен дар.

— Хм, интересный подход. Теперь твой черёд.

— Черёд для чего?

— Задавать вопросы. Как полагается, я что-то спрашиваю о тебе, ты — обо мне. Чтобы постепенно узнать друг друга.

Нервно усмехаюсь. Я итак с трудом сдерживаюсь, чтобы не рвануть прочь от него. А он, словно издеваясь, собрался устроить мне настоящий допрос.

— Не вижу смысла. — Пожимаю плечами. — Ты мне не особо интересен. А про меня ты наверняка уже всё итак знаешь.

— Мила. — шипит он предупреждающе, сжимает мандарин так, что в стороны брызгают оранжевые капли. — Мне казалось или ты просила попробовать ещё раз?

Я тихо вздыхаю. Ну да, просила. Но это просто сильнее меня. Я привыкла быть такой и не могу просто так измениться. Невозможно заставить человека интересоваться собой просто потому, что тебе этого хочется.

Но раз он настаивает…

— Какой у тебя любимый цвет? — спрашиваю, хоть и не уверена, что запомню ответ.

— Красный, — говорит Генри быстро и, кажется, немного раздражённо.

И я вдруг понимаю, что угодила ему с цветом свадебного наряда. Хоть и не собиралась этого делать.

Он откидывает мандарин и вытирает руки о покрывало, вздыхает. И я испуганно замираю, не желая услышать, что всё, попытка провалилась, поэтому спешу начать первой:

— Я могу многое тебе сказать, если хочешь. Что люблю осень и шум дождя за окном. Всегда мечтала завести большую собаку. И не выношу ремейки, потому что в песнях ценю в первую очередь музыку. Но не уверена, что это что-то изменит после всего, что ты сделал. Боюсь, что мне было бы сложно это забыть, даже если бы я хотела.

А я не хочу. И не буду.

Глупая, ненужная откровенность. И я почти уверена, что этим поставила крест на нашем первом как бы свидании.

— Ну что ж, откровенность это тоже неплохо, — говорит он с усмешкой, а я чувствую себя студенткой, стрепетом ожидающей вердикт преподавателя. — Впрочем, я и не ожидал, что всё будет хорошо с первого раза.

Его ладонь ложится между моих ключиц и кожа в том месте вспыхивает, словно от ожога. А я замираю, даже дышать, кажется, перестаю, не смея поверить в то, что сейчас будет. Неужели он снимет метку?

— Я надеюсь, что не пожалею об этом. Ты ведь не разочаруешь меня, Мила?

— Нет, — выдыхаю я.

Ну же. Скорее.

Кожа вспыхивает сильнее, а боль становится почти невыносимой. Я закусываю губу, удерживая рвущийся наружу крик. Ещё чуть-чуть и точно не выдержу. Но, к счастью, вскоре жечь перестаёт. Я сосредотачиваюсь, призывая огонь для проверки, и пальцы привычно колет иголочками магия. Тянусь, пытаясь встать, но его ладонь всё ещё лежит у меня на груди.

— И на будущее, — говорит он тихо. — Каждое испорченное свидание придётся повторить.

Эта новость меня ни капли не радует. Потому что такими темпами семь свиданий могут перерасти в семьдесят.