Я (не) прощу тебя. Измена мужа (СИ)

Щелчок. Дверь открывается. И меня тут же окутывает запах ароматных роз и одеколона мужа. Глубоко вдыхаю и пропадаю. Теряю голову. Потому что понимаю, что скучала по нему. Скучала так, что готова простить, забыть и начать все с чистого листа, если предложит.

– Ксюш, – хриплый грудной голос мужа прокатывается под кожей электрическим разрядом. Меня начинает знобить. – Ксюш. Прости меня. Я знаю, что сложно. Знаю, что должен был дать тебе свободу. Дать тебе шанс начать жизнь без меня. Но я не смог. Прости. Я не могу без тебя, Ксюш. Я люблю тебя.

Муж встает на колено. Ему больно. Очень. Я вижу это по тому, как у него набухают синие венки на висках, как на лбу выступает пот, но он это все же делает. Протягивает мне цветы и небольшую бархатную коробочку. Расцепляя мои заледеневшие пальцы, опускает ее на ладонь. И взглядом пожирает мой округлый живот.

Я громко сглатываю.

– Игнат, – шершавый голос царапает нёбо.

– Прости, родная. Я так виноват перед тобой, – шепчет он, и его горячее дыхание и сухие губы обжигают кожу пальцев рук. – Но я не могу без тебя. Не могу наблюдать за тобой со стороны. Это слишком тяжело. Слишком больно.

– Игнат, – обхватив лицо мужа пальцами, вынуждаю его поднять голову, посмотреть на меня. – Дай себе этот шанс. Попробуй начать все сначала.

У мужа глаза превращаются в два бездонных колодца. Я в них тону, без шансов на то, чтобы уцепиться хоть за какой-то спасательный круг.

– Я пытался, Ксюш, пытался, – шепчет пересохшими губами.

– Со мной, Игнат. Все сначала со мной, Кирой и нашим сыном. Я тебя тоже люблю, Игнат.

Опускаю голову, и наши губы соприкасаются в долгом, страстном поцелуе.

Я чувствую, как он крепко прижимает меня к себе.

– Ты не представляешь, как я скучал по тебе, – шепчет он.

Я обнимаю его за шею и прижимаюсь сильнее.

– Я скучал, – шепчет он мне в губы, а я чувствую его горячее дыхание на своей коже.

Я не могу надышаться его запахом, как бы ни старалась, как бы ни пыталась.

Как же долго я ждала этого момента, и вот он настал.

И он такой родной, такой близкий, такой желанный. И мой!

Я уже давно решила для себя, что, если Игнат вернется, придет сам, я дам ему шанс на то, чтобы вновь завоевать меня. Завоевать мое доверие и мою любовь. Хотя! Любовь, она никуда и не делась! А заниматься самообманом я не хочу. Жизнь слишком короткая, чтобы позволить заблуждениям разрушить наше будущее.

Эпилог

Красный Майбах плавно тормозит, и совсем останавливается прямо перед входом в гостиницу «Азимут». Из автомобиля выходит молодой мужчина. В красиво уложенных волосах играют солнечные лучи, а в налитых тьмой глазах горят дьявольские костры. Поджатые в тонкую полоску губы, выпяченный вперед подбородок говорят о том, что мужчина в гневе.

Одернув пиджак, стряхнул с него невидимые пылинки. Подхватив трость, он твердым шагом направляется к открытым дверям, на ходу бросая торопящемуся навстречу парковщику.

– Я ненадолго. Далеко не отгоняй. Ключи на ресепшн оставишь, – режет воздух ледяным тоном.

Сегодня Игнат приехал в гламурный «бордель» не по праздному случаю, а чтобы выяснить отношение с тем, кто посмел обидеть его жену.

Сердце в груди сжалось в комок, превращаясь в камень, при мысли о том, что ублюдок Озимков, воспользовавшись случаем, попытался навредить Ксении.

Прежде чем войти в зал, Игнат сделал глубокий вдох-выдох, унимая дрожь в теле и разжимая пальцы, до судороги сжатые в кулак.

– Господин Гурьев?! – будто из воздуха рядом с ним возникает официант и открывая перед ним дверь приглашает пройти. – Я вас провожу. Аркадий Романович уже ждет вас.

Мужчина косится на официанта, у того натянута на губы дежурная улыбка.

– Прошу, – повторяет.

Игнат проходит в зал ресторана. Аркадия он замечает сразу же. В это раз Озимков устроился на первом этаже, за столиком посредине. Улыбаясь, он поднял руку вверх, приветствуя.

Хмуря брови и щуря в скрытой угрозе глаза, Игнат направляется к столу, заранее сунув руки в карманы. Шаг. Второй. Третий. Мгновение, и мужчина нависает над столом. Жесткое дыхание выбивается из легких. Адреналин будоражит кровь. Глаза застилает ярость.

– Ублюдок. Если бы не обещал Ксюше, разбил твою наглую рожу в мясо, – рычит утробно.

Аркадий, откинувшись на спинку стула, с вызовом смотрит ему в глаза. Будто специально напрашивается на драку.

– Я знал, что ты не изменился, Гур. Даже протез задницы тебе нипочем. Как петух задираешься.

Хруст пальцев в кармане был хорошо слышан даже сквозь едкий смешок Озимкова.

– Зачем ты угрожал Ксении? Зачем писал ей эти идиотские эсэмэски? Отвечай!

– Я тебе уже сказал однажды, Гур, – поднимаясь резко со стула Аркадий и впивается злобным взглядом в лицо Игната. – Я хотел, чтобы ты пережил то, что пережил я, когда ты отнял у меня Кристину. Я никогда, слышишь, никогда тебе этого не прощу.

– Ты придурок, Озимков?! Кто у тебя что отнимал? Ты как был тупоголовым заучкой, так им и остаешься! Кристина! Кристина! Не упала мне твоя Кристина никуда. Если бы не мать, я бы никогда не согласился на ту свадьбу. Никогда.