Я не сдамся!

— По-твоему, дети — это горе?? Что такое несешь? Как был идиотом, так и остался. И в жены себе под стать курицу с птичьими мозгами взял. Знаешь, я поначалу даже не преполагала, что Надька у тебя такая тупорылая. Вроде на первый взгляд нормальной казалась.

— Горе — жить с Надей, я не имел в виду детей. Хотя трое — это уже слишком… Мы с Машей хотели максимум двоих.

— Мама-Маша, чего заладил? Сам выбрал губастую идиотину, теперь живи, это твой крест. Тем более детей аж трое, их назад не запихнешь. Откуда выползли, туда уже не заползут, лавчонка только на выход работает.

Это было пускай и пасмурное, но довольно приятное и теплое утро. Любовь Геннадьевна и ее сын Дмитрий гуляли с тройняшками по главной улице района. Жена Дмитрия, Надежда, осталась дома, поскольку в последнее время ее мучали мигрени, а еще она частенько страдала от повышенного давления. Собрав детей на прогулку и выпихнув мужа с коляской за порог, новоиспеченная мать уселась на диване за просмотром любимого сериала. Помимо просмотров шедевров турецкого кинематографа, справиться с плохим самочувствием ей помогала коробочка с любимыми пирожными.

Дима не мог смотреть на свою жену. Он не выносил полных людей, они вызывали у него отвращение. И, хотя сам за последнее время обзавелся пузиком, мужчина верил, что сможет взять себя в руки и перестать есть все подряд. Пока что пузико казалось совсем небольшим — его легко можно было спрятать за тканью обыкновенной свободной футболки. А значит, и убрать не составит о особого труда. Но пока это было лишь целью, ведь мужчина не мог перестать заедать стресс. А стрессовал он сильно и часто. За последний год куда больше, чем за всю свою жизнь. Теперь ему приходилось работать по шесть дней в неделю и задерживаться на работе, чтобы прокормить семью. В основном, все деньги уходили на детей и еду, больше ни на что не оставалось. Надя не работала и не собиралась начинать, ведь средств на няню у семьи не было. Засев дома, она практически приросла к дивану, стала его неизменной частью, и растеряла всю свою энергию. Теперь, в свои 24 года, она больше напоминала самку ленивца без целей и амбиций, просто доживающую свой век. И это в самый разгар молодости!

Периодически Дима вспоминал Машу. Она олицетворяла собой весь тот прекрасный период «до», в котором он счастливо жил и не знал печалей. В те беззаботные времена у него была красивая и хозяйственная девушка, чистый уютный дом, вкусная еда и регулярный секс. Маша… такая горячая в постели и нежная по отношении к нему… Та, которая никогда ничего не требовала и не пилила за любую провинность, как это любила делать Надя. А еще, в отличии от последней, Маша была не способна набрать вес и гарантированно осталась бы стройной даже после рождения десятерых детей. Дима вспоминал о бывшей девушке с грустью и надеялся увидеть ее хотя бы в соцсетях. Ему было интересно, как сложилась ее судьба, но, увы, она удалила все свои страницы, так что доступ к ее жизни теперь был закрыт.

Мужчина даже не думал, что, выйдя на прогулку с детьми, скоро увидит Машу на расстоянии нескольких метров.

— Хорош дымить, — раздался требовательный голос матери и вырвал Дмитрия из размышлений. Та катила коляску по асфальтированной дорожке с крайне недовольным лицом. — Все ж на детей летит, вот они и орут как резаные.

— Они орут, потому что ты сняла с них куртки. Я же говорил: не надо. Они не любят ни одеваться, ни раздеваться, — сразу крик. Теперь так и будут орать. Мне по фиг, я уже привык, а ты уже на взводе.

— Конечно, я на взводе! Вы ведь своих детей мне аккуратненько так на шею посадили, думая, что я и не замечу. Мам, погуляй, мам, приготовь, мам, в поликлинику свози. Все вам мама должна. Причем мамаша твоей Нади вообще не спешит помогать и отлично себя чувствует. Может, и мне последовать ее примеру, а?

— Делай, что хочешь. — Дима отбросил сигарету в сторону.

— И орут они от твоего дыма, а не из-за курток. Это дураку ясно. Да и вообще, с такими родителями как у них кто хочешь заорет. Я бы тоже орала. Вы с Надькой-то отлично устроились. Привыкли на все готовенькое садиться! Мать им и свадьбу, и квартиру, и то и се, а они не могут со своими детьми управиться. Мы в вашем время и работали, и детей растили, и все успевали, а не сидели-пердели на диване, как твоя жена. А дома какой срач… Там же не знаешь, за что браться! Господи, какая же свинота… Та, предыдущая, хоть и была босотой без рода и племени, но квартиру все же держала в порядке. Всегда у нее прибрано, начищено, наготовлено. Знала свое место, как гово… Боже правый!

Женщина резко остановилась и устремила взгляд вправо, где только что припарковался белый Мерседес, и теперь из него выходила девушка.

— И привидится же такое! Дим, ты глянь! — Она ткнула сына локтем в бок. — Так похожа на твою бывшую сиротку, что я сначала аж испугалась. Но нет, само собой, не она. У той на лице большими буквами было написано «ПРОВИНЦИЯ», а у этой породу сразу видно. Холеная, богатая. Но сходство, конечно, удивительное.