Я не сдамся без боя!

Уважаемый Саламбек уже однажды воспользовался этим трюком, взорвав припаркованный напротив захваченной его людьми студии кабельного телевидения автомобиль в тот самый момент, когда подъехавшие спецназовцы уже выгрузились из автобуса, но еще не успели рассредоточиться и залечь. Что ж, независимо от того, в каких отношениях этот человек находился с покойным Хаттабом, в изобретательности и дерзости ему не откажешь…

Он поднял на Фархада затуманившийся, обращенный внутрь себя взгляд. Макшарип почти не видел напарника: ему вдруг живо представилась сидящая в соседней комнате Залина. Очутившись среди единоверцев, она снова надела хиджаб; честно говоря, Макшарипу было трудно судить, какой из двух образов ей больше шел — традиционный, с хиджабом, или современный, с короткой стрижкой. Одно он знал наверняка: то, как Залина будет выглядеть завтра после полудня, если все пойдет по плану Саламбека Юнусова, не понравится никому, в том числе и всемогущему Аллаху. Макшарипа мучил вопрос, которым он никогда прежде не задавался: что больше порадует всемогущего — сотня убитых иноверцев или одна спасенная мусульманка? В краткий период затишья между двумя войнами, когда Чечня жила по законам шариата, являя собой жутковатый пример того, во что можно превратить даже самую праведную веру, отдав ее на откуп бандитам, Макшарипу довелось перекинуться парой слов с муллой, который был настолько стар, что уже ничего не боялся. Некоторые утверждали, что он просто выжил из ума и оттого неспособен держать язык за зубами, но Макшарип в этом сильно сомневался. Так вот, на этот вопрос старый мулла ответил бы однозначно: одна спасенная душа лучше тысячи погубленных. Потом его убили наемники-арабы, но к делу это уже не относится…

— Что? — спросил Фархад, слегка напуганный его тяжелым, неподвижным взглядом.

— Давай, — спохватившись, что забыл о самом главном, сказал Макшарип.

— Что? — повторил татарин, на этот раз с другой, агрессивной интонацией, ясно говорившей, что он все понял, но прикидывается дурачком в надежде, что кривая вывезет.

— Телефон, — сказал Макшарип. — Тот самый, который тебе передал посыльный Саламбека. Без него все это, — он кивнул в сторону устройства, на сборку которого потратил битых полчаса, — просто ни на что не годный мусор, а бомбу придется взрывать при помощи бикфордова шнура, которого у нас, между прочим, нет. Да и кто станет его поджигать — ты?

Фархад скривился и, вынув из заднего кармана, почти швырнул на стол мобильный телефон — простой, дешевый, но новенький.

— Так бы сразу и сказали, — лживо елозя глазами по углам, с неубедительно разыгранной обидой произнес он. — Я думал, подарок, из уважения… Хотел сестре отдать, она еще маленькая, ей в самый раз…

— Включи, — осторожно вдавливая в податливую серую массу латунный цилиндрик детонатора, сказал Макшарип. — Пин-код не забыл?

— Четыре единицы, — с некоторым облегчением проворчал Фархад, снова беря в руки телефон. — Что надо иметь вместо головы, чтобы такое забыть?

Телефон коротко пискнул, поймав сигнал сети.

— Работает? Тогда выключай и давай его сюда, — распорядился Макшарип, аккуратно обматывая брусок тянущимися от детонатора проводами. — Да, и батарею достань.

Он тщательно упаковал взрывчатку в фабричную обертку с надписью «Дрожжи» и вывел провода наружу, постаравшись сделать место выхода по возможности незаметным. Маленькие бокорезы дважды негромко щелкнули, зачистив концы, и чистая, еще не успевшая окислиться медь весело заблестела в свете лампы.

— Теперь можешь бояться, — разрешил Макшарип, вооружаясь телефоном с вынутой батареей. — Вообще, на твоем месте я бы сходил прогуляться.

— А…

— А девчонка пусть побудет здесь. Куда она пойдет в таком состоянии? И потом, если эта штука взорвется, девушка будет не нужна, операция отменится автоматически… Не волнуйся так, дорогой! У тебя даже губы побелели, нельзя так, возьми себя в руки. Я говорю не о том, что будет, а о том, что может случиться, если эта штука неисправна. Или если, пока я буду ее подключать, какой-нибудь ишак ошибется номером и позвонит на этот телефон.

Фархад гулко сглотнул. Когда он жил в Казани, ошибочные вызовы поступали на его мобильник не чаще раза в три, четыре, иногда даже шесть месяцев. Здесь, в Москве, это происходило намного чаще: в многомиллионном мегаполисе то и дело находился кто-нибудь, спьяну или сослепу попадавший пальцем не в ту кнопку. И где гарантия, что это не произойдет в тот самый момент, когда дагестанец подсоединит провода, вставит батарею и наберет простой пин-код, состоящий из четырех единиц?

— Я, пожалуй, и вправду прогуляюсь, — сказал он, ощущая неприятную сухость во рту. — Полчаса тебе хватит?

— Пятнадцать минут хватит, дорогой, — заверил Макшарип. — Честно говоря, хватит и двух, но просто для верности пусть будет пятнадцать. Покури, подыши воздухом, спой Гавриловне серенаду и возвращайся. Выпьем чаю и ляжем спать, завтра у нас трудный день.

— Тебе-то что, — проворчал Фархад, направляясь к выходу. — Ты все равно будешь сидеть здесь.