Я - не серийный убийца

Стена была разрушена, клетка монстра уничтожена, но руины еще остались, и я каким-то образом снова нащупал эту стену. Я стоял среди руин жизни, которую методично возводил долгие годы, — жизни, которая никогда не доставляла мне удовольствия, потому что я ограждал себя от удовольствий, но той жизни, которую я все же ценил, какой бы она ни была. Я ценил идеи, на которых она основывалась. Правила.

«Ты — зло, — сказал мне внутренний голос. — Ты — мистер Монстр. Ты — ничто. Ты — это я».

Я закрыл глаза. Теперь монстр назвал себя — украл имя у Сына Сэма, назвавшего себя в письме в газету Мистером Монстром. Он умолял полицию немедленно пристрелить его, чтобы он больше никого не убил. Сам он не мог себя остановить.

Но я мог. Я — не серийный убийца.

И я положил нож.

— Извини, — сказал я. — Извини, я накричал на тебя. Извини, я тебя напугал.

Ее страх вышел из меня, упоительная радость взаимосвязи исчезла, звено оборвалось. Я снова был один. Но оставался самим собой.

— Извини, — повторил я и вышел из кухни.

Миновал коридор и закрылся у себя в комнате.

Я отчаянно цеплялся за тающую возможность владеть собой, но монстр никуда не делся, он все еще был силен и взбешен как никогда. Я его победил, но знал — он снова вырвется на свободу, и не был уверен, что смогу его одолеть в следующий раз.

Вот как Сын Сэма закончил свое письмо: «Пусть эти мои слова преследуют вас: „Я вернусь! Я вернусь!“»

Глава 16

Новый год прошел без происшествий — по телевизору показывали фейерверки, в супермаркете обнаружили поддельное шампанское. И больше ничего. Мы отправились спать. Встало солнце. Мир не изменился, только стал старше. Еще один шажок, сделанный к концу времен. Что тут праздновать?

В эти дни я почти ничего не делал — только наблюдал за мистером Кроули, выглядывая из своего окна днем и заглядывая в его окна по вечерам. Как-то раз, помогая ему во дворе, я украл ключ от подвала и засунул в маленькую дырочку в подкладке куртки. Я знал, что они делают, вплоть до минуты, знал в мельчайших деталях план дома. Вскоре они вместе уехали за покупками (ей нужна была какая-то бакалея, ему — новый кран для раковины), и, пока они отсутствовали, я проскользнул в дом через подвал. Там было много всякого старья. Лестница вела в комнаты наверху. Я увидел кресло, в котором он смотрел телевизор, кровать, на которой они спали. И засунул записку под подушку.

ДОГАДАЙСЯ КТО

В пятницу утром пятого января в морг привезли отца Макса — вымытого и обследованного. Его вынесли из полицейского фургона в трех белых мешках. Кроули располосовал его, а потом разорвал пополам, и я знал, что ФБР, видимо в поисках улик, искромсало его еще больше. Я стоял на краешке ванны и смотрел из окна, как коронер Рон и кто-то в фэбээровской фуражке несут мешки в бальзамировочную. Вышли мама и Маргарет, вчетвером они поговорили о чем-то, пока происходила передача тела и подписывались бумаги. Вскоре коронер и фэбээровец вернулись в свою машину и уехали. Внизу подо мной щелкнул и ожил вентилятор, и я закрыл окно.

Мама поднялась по лестнице — вероятно, хотела перекусить, прежде чем приступить к работе. Я быстро вернулся в свою комнату и запер дверь. Я избегал маму с того самого дня, когда напугал ее. Удивительно, но, судя по шагам, она прошла мимо кухни, ванной, постирочной и даже мимо своей спальни. Дошла до конца коридора и постучала в мою дверь:

— Джон, можно к тебе?

Я ничего не ответил — смотрел в окно на дом Кроули. Он был в гостиной — я видел включенный свет и синеватое мерцание телевизора на занавеске.

— Джон, мне нужно с тобой поговорить кое о чем, — снова сказала мама. — Предлагаю мир.

Я не шелохнулся. Она вздохнула и села на пол в коридоре.

— Послушай, Джон, — начала она. — Я знаю, у нас были нелегкие времена — много чего было. Но мы ведь по-прежнему вместе? Я хочу сказать, мы с тобой единственные в семье, кто сумел остаться вместе. Даже Маргарет живет одна. Знаю, мы не идеальны, но… мы все же семья, и у нас никого нет, кроме друг друга.

Подвинувшись на кровати, перевел взгляд с окна на тень под дверью. Кровать скрипнула, когда я пошевелился, — очень тихо, но я понял, что мама услышала. Она заговорила снова:

— Я много говорила с доктором Неблином о том, что ты чувствуешь и что тебе нужно. Я бы хотела вместо этого поговорить с тобой, но… понимаешь, нам нужно попробовать. Я знаю, это нелепо, но… Джон, я знаю, ты любишь помогать нам бальзамировать, и я знаю, ты изменился, когда мы запретили тебе делать это. Доктор Неблин считает, что тебе это нужно в гораздо большей степени, чем я думала. Он говорит, это может принести тебе пользу. Ты прежде был… намного сдержаннее, так что, может, он прав и это тебе поможет. Не знаю. К тому же это единственное время, которое мы проводим вместе, так что я подумала… Значит, тело мистера Боуэна привезли, и мы собираемся начать… если хочешь помочь — мы тебя ждем.

Я открыл дверь. Мама быстро поднялась, и, когда она вставала, я обратил внимание, что в волосах у нее больше седины, чем мне казалось.

— Ты уверена? — спросил я.