Я не Спок

Это был прием, который позже по ошибке был принят на смертельный вулканский захват. (Никакого смертельного вулканского захвата не существует.) Впервые захват Спока был применен в серии «Враг внутри», о котором я подробно расскажу позже. Этот прием был впервые представлен в сцене, в которой Кирк оказался один на один с персонажем, который воплощал негативную сторону его личности. Он хотел уничтожить капитана, нацелив на него фазер. Согласно сценарию, я должен был оказаться за спиной отрицательного персонажа и оглушить его, ударив рукояткой фазера по голове.

Я почувствовал неудобство, прочитав эту сцену. Это действие выглядело вырванным из контекста. Я чувствовал, что оно пришло из прошлого, и оглушать людей ударом оружия по голове – это прерогатива вестернов 1890-х, нечто подобное люди ожидают увидеть в сериалах Дым из ствола или Бонанза. Я поделился этими мыслями с режиссером, и он, подумав, спросил, что я могу предложить взамен. Я сказал ему, что с тех пор, как мы пережили 22 век и вулканцы стали собственным творением, мы получили возможность разрабатывать правильные решения наших задач. Я предложил вариант, что вулканцы хорошо изучили анатомию людей и вулканцы были способны передавать особый вид энергии через кончики пальцев, которая, при попадании в определенные нервы на плече и шее, заставляет человека потерять сознание. Он попросил продемонстрировать прием. Я объяснил Биллу Шатнеру свою задумку, и как только я нажал на необходимые точки, Билл застыл и упал как подкошенный. Так и был рожден нервный вулканский захват.

Меня постоянно спрашивают, как мне удается сохранять серьезное выражение лица, когда я играю своего персонажа. При наличии актерского мастерства это просто. Я всегда удивлялся скорости и ловкости, с которыми некоторые сантехники перекрывают протекающий кран. Это их мастерство. Мое же включает в себя контроль над эмоциями и манипуляции ими. Я помню один день на съемочной площадке Стар Трека, когда группа актеров слушала историю, которую рассказывал один из них. Концовка была забавная, и все смеялись. Но только не я.

Одна из актрис тогда сказала «Леонард глубоко в образе Спока»³.

Я глубоко находился в образе, и часто это было проблемой. Я был будто скороварка, с высоким внутренним давлением. Много эмоций внутри, но мало внешних проявлений, или вообще нет. Я был так сильно погружен в своего персонажа, что выходные были для меня медленным возвратом в нормальное эмоциональное состояние. Или настолько близко к этому состоянию, насколько я мог себе позволить. Только к полудню воскресенья я мог почувствовать ослабевающее давление присутствия Спока. Я мог начинать отдыхать в немного более управляемом состоянии.

Ночь воскресенья обычно уходила на заучивание реплик для работы в понедельник. Это было началом возвращения к персонажу. Моя жена, Сэнди, никогда не принимала ни от кого приглашений в ночь перед работой. Мне требовалось восемь часов для сна. Мы выходили в свет только по пятницам и субботам. Любую другую ночь, без исключений, я отправлялся спать в 9:30. Обычно я возвращался домой между 7 и 7:30 вечера. Часто было время для звонков по работе. После этого у меня оставалось немного времени для семьи, ужина и заучивания реплик до черты, за которую я никогда не заходил – до 9:30. У меня в машине был установлен телефон, поэтому я мог принять некоторые деловые звонки по дороге домой.

Утренняя рутина начиналась с подъема в 5:30, выхода из дома в 6:15, затем в 6:30 я садился в кресло гримера, завтракал во время перерыва гримеров, и наблюдал за тем, как вулканец заменяет мою личность в зеркале. Рабочий график был интенсивным. Мой типичный рабочий день начинался в 6:30 утра и заканчивался в 6:30 вечера. Каждый эпизод снимался в течение шести рабочих дней.

Была ужасное, распространенное ошибочное представление о том, что Стар Трек был отменен по причине своей дороговизны для производства. Это не так. Шоу снималось со средним бюджетом. Миссия: невыполнима, которая снималась в соседнем павильоне на студии Парамаунт, снималась с бюджетом, превышающим расходы Стар Трека на 25%.

Напряженность графика и требования выполняемой нами работы имело интересные побочные эффекты. Некоторые были забавными, некоторые – совсем нет. Я помню, как однажды сидел в офисе Джина Родденберри. У меня был перерыв для обсуждения, а затем я должен был возвращаться на съемочную площадку. Мы обсуждали какую-то незначительную неточность в сценарии, или что-то еще. Когда я разговаривал с ним, я почувствовал, как меня начинают захлестывать эмоции. Мой голос начал срываться, на глаза навернулись слезы, и я был вынужден покинуть комнату. Должно быть, он подумал, что я сошел с ума.