Я не сулю тебе рая

— Почему вдруг ты решил, что можно бросать снежком в дядю?..

— Все кидали, и я кидал.

— Кто тебя этому учит? Я?

— Нет, не ты.

— Учительница учит этому?

— И не учительница…

— Ну что же, извинись перед дядей дворником. Скажи ему: «Никогда больше не буду бросать снежком».

Я молчу. Уже в то время я был отчаянным упрямцем.

Так с полчаса она бьется со мной и никак не может добиться, чтобы я извинился.

Тогда она говорит:

— Вынеси из дома лопаты — деревянную и железную. Две лопаты.

Я побежал за лопатами.

— А теперь, — приказывает мама, — будем помогать дяде дворнику и вместе вымаливать у него прощение…

Так мы оба, мама и я, долго-долго расчищаем снег, я деревянной лопатой, мама — железной.

В то время я уже пытался по-своему познать мир, что меня окружает.

…Я и моя мама поднимаемся по лестнице. Я люблю держаться за ее руку, когда мальчишки нашего двора не видят нас. При них стыжусь. Все мальчишки стыдятся этого.

Лестница наша винтовая, кружит и кружит мимо дверей, до самого третьего этажа.

— Мама, а мама! — кричу я, забегая вперед, и останавливаюсь перед ней. — Почему в первой квартире нет ни одного мужчины?

В то время я интересовался только мужчинами.

— Отец Наташи остался на войне, — отвечает она.

— Он никогда не вернется?

— Нет, не вернется.

Мы проходим мимо второй и третьей квартир, поднимаемся до следующего пролета, на восемь ступенек выше.

— Из этой двери тоже не выходит мужчина.

— Муж тети Хадичи…

— Он остался на войне?

— Нет, не на войне.

— Я знаю, мама, где он остался! Он остался «там»!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он поехал в тайгу, добывать нефть. И не вернулся. Ой, как там много болот! Многие могут там остаться насовсем…

Я это выговариваю одним духом, точно опасаясь, что она меня не дослушает.

— Хайдарчик, мой милый, не надо так говорить, — шепчет она, присев передо мной. — В твоем возрасте надо думать не о смерти, а о счастье. В тайгу едут счастливые и сильные!

— Ладно, мама.

— Кто же тебе рассказывает такие вещи?

— Большие мальчишки с нашего двора. Они все-все знают!

А вот сейчас я, взрослый парень, пишу ей: