Я не свидетель

- Вон что... В начале месяца вдруг заявился, два года где-то пропадал, а тут - с бутылкой в гости. В хату я его не пустил, жена дочку купала, да и не хотел я, чтоб она его харю видела, не любит его, грозила, что если сунется, кипятком ошпарит... Толковали мы с ним во дворе на скамеечке, где детская площадка. "Ты бы, - говорит мне, - хоть стаканы взял, не из горла же цедить на глазах у людей". - Я ему внушаю: "Вот что, Басило, пузырь свой спрячь, пить не стану, у меня не день рождения. Толкуй, если есть дело". - Дело у меня простое: ко мне кореш с Кавказа приехал. Нужна хата, где можно спокойно пожить". - Я ему отвечаю: "Дела твои, Басило, меня не колышут. Нету у меня такой хаты, так что извини и отвали". - "А ты не спеши, подумай. Человек хорошо положит, сколько запросят, и тебе перепадет". - Я, конечно, мог попробовать, есть у меня знакомый такой Леня Локоток, мать померла, один, не женатый в двухкомнатной квартире. Мы когда-то с ним в одном дворе жили, в футбол гоняли. Скупой пердун. Он бы согласился. Иногда сдает квартиру, а сам переезжает на время к кому-то. В прошлом году ко мне двоюродный брат с семьей в гости приезжал, пять человек, у меня тесно, дочке тогда только годик исполнился. Я с Леней и договорился, за плату, конечно. Но он их, сука, ободрал хорошо, брал как на каком-нибудь курорте в разгар сезона, будто у него и пляж под окном. Но не захотел я Басиле давать эту хату. Кто знает, что за человек с Кавказа, по какому делу? Не стал впутывать Локотка. С этим Басило и отвалил.

- А где этот Локоток Леня работает? - спросил Михальченко. - Где живет?

- Раньше подфарцовывал, потом пошел то ли манекенщиком, то ли натурщиком... Живет на Саксаганского, 12, квартира 8. Но уговор наш помнишь: я тебя уже давно не знаю, а ты про меня забыл?

- Все будет путем, Виктор Андреевич.

- Ладушки, - Вялов сделал большой глоток из кружки. - Как рука?

- Заживает потихонечку. Видишь, даже кружку уже держу.

- Сколько же суд сунул этому герою?

- Червонец.

- На волю солидным человеком выйдет, - усмехнулся Вялов.

- Его туда не приглашали, сам напросился...

Допив, они вышли из подвальной полутьмы бара и оба зажмурились от солнца, клонившегося к закату, но еще яркого и горячего.

- Тебе точно надо на ДОК или поедешь в другой раз? - хмуро спросил Вялов.

- Поеду в другой раз, - откровенно засмеялся Михальченко.

- Постарайся больше с такими просьбами меня не пасти.

- Постараюсь. Сам не хотел, но дело серьезное: кровью пахнет.

Подошел троллейбус, они попрощались, Вялов успел вскочить на подножку...

Придя к себе, Михальченко позвонил знакомой девочке в адресное бюро:

- Шурочка, привет!.. Как кто?! Михальченко, да, тот самый... Голос мой забывать стала... Шурочка, проверь мне такого дядю: Локоток Леонид, Саксаганского, 12, квартира восемь... Не знаю... Думаю лет тридцать-тридцать пять... Хорошо, жду... Запиши мой новый телефон, продиктовал.

Он выполнил просьбу Остапчука. Правда, информация Вялова оказалась весьма скудной: Басик искал для приезжего из Армении тихое жилье, в гостиницы не рискнули соваться. Большего Вялов, видимо, не знал, Михальченко был уверен, что тот не темнил. На этом миссия Михальченко была исчерпана. И то, что он стал разыскивать адрес Локотка, который вроде бы и не имел отношения к делу, которым занимался Остапчук, было не азартом, а скорее профессиональная инерция: логика подсказывала, что ежели этот Локоток жаден, фарцовал, сдавал квартиру для непрописанных, где гарантия, что об этих его достоинствах знал только Вялов? В той среде, к которой принадлежал Басик, связи самые неожиданные, и Басик мог выйти на Локотка без Вялова. Была и еще одна причина, заставившая Михальченко сделать большее, нежели его попросил Остапчук: кто знает, не придется ли Михальченко и Левину когда-нибудь идти на поклон за какой-нибудь услугой к капитану Остапчуку. Вот пусть и Максим Федорович чувствует себя хоть небольшим, а все же должником...

Позвонила Шурочка из адресного бюро, подтвердила: "Локоток Леонид Юрьевич, 1959 года рождения, улица Саксаганского, 12, квартира 8". По телефонному справочнику он нашел и телефон Локотка, затем сунув бумажку в карман, отправился по этому адресу.