Я (не) ведьма

Из сундуков были извлечены пуховые подушки, атласные одеяла — видимо, король Норсдейла считал, что у нас о таких диковинках, как постельные принадлежности, никто не слышал.

Сундуки были заперты не все, а только те, в которых привезли наряды для меня. Эдит настояла, чтобы я сразу же выбрала платье на завтра, и мне пришлось открыть пару сундуков, сделать вид, что я выбираю, а потом ткнуть наугад. Платье, что я выбрала, было темно-зеленое, а на лифе красовалась вышивка золотой нитью — кленовые листья. Пояс был витой, из золотого шнура, и к нему полагалась зеленая поясная сумочка, к которой крепились сразу три серебряных бубенчика.

— К этому платью подойдут бархатные туфли, — тут же решила Эдит и нырнула в другой сундук, вытащив на свет пару самых прекрасных туфель в мире — из черного бархата с зелеными атласными лентами, и с золотыми пряжками.

Моя прежняя обувь выглядела жалкими обносками по сравнению с этой красотой.

Эдит водрузила туфли на подзеркальный столик, платье было развешено на кресле, и горничные тут же стряхнули с него невидимые пылинки, расправили складки и растянули пояс, расчесав пушистые хвостики кисточек.

Служанки хлопотали себе, а мне стало почти страшно в окружении такого огромного количества роскошных вещей. И теперь все это принадлежало мне. Как странно, порой, оборачивается судьба.

В одном из сундуков я заметила книги и пожелала рассмотреть их поближе. Это были великолепные фолианты по истории нашего королевства — с яркими миниатюрами, в толстом кожаном переплете с золотым тиснением. Я сразу решила, что подарю книги Стелле. Среди нас троих только она считала чтение очень увлекательным занятием. К тому же, не в пример Ольрун, Стелла была, как мне показалось, даже рада моему замужеству. Во всяком случае, зависти не высказала и не пыталась ткнуть в глаз шпилькой.

Книги заинтересовали меня только как подарок (подари то, что тебе не надо), а вот сапожки со шпорами и плетка, украшенная перламутром пришлись мне по душе. Я не любила охоту, но никогда не отказывалась поучаствовать в оленьем гоне. И если бы у меня были вот такие прелестные штучки, а если совсем мечтать — то и породистая лошадь…

— Вам нравится верховая езда, миледи? — спросила Эдит.

— Немного, — ответила я сдержанно, откладывая сапожки и плетку. Все же, я не привыкла, чтобы за мной ухаживали слуги, и в присутствии горничных чувствовала себя сковано.

— В качестве подарка вам прислали еще и лошадь, — сказала Эдит. — Я не разбираюсь в породах, но Бальди очень красивая, — она изобразила на своем пухлом, румяном лице что-то вроде улыбки.

— Бальди? — переспросила я.

— Ваша лошадь, миледи. Она гнедая, а грива и хвост у нее черные. Говорят, очень дорогая лошадь, сэр Эдейл купил ее за шестьдесят серебряных монет.

Мне снова показалось, что меня ткнули в бок вилкой — как когда сестренки забавлялись во время праздничных семейных трапез. Сэр Эдейл купил подарок для невесты. А что жених?..

— Почему милорд сам не выбрал лошадь? — спросила я, стараясь выглядеть простодушной девицей.

— Потому что милорд во всем доверяет сэру Эдейлу, — Эдит выкладывала на стол гребни, щетки для волос, какие- то флакончики и коробочки. — Но милорд прислал вам ожерелье. Не хотите примерить?

— Нет, — быстро ответила я и невольно передернула плечами, только представив крупные красные рубины, похожие на капли крови. — Не сейчас, благодарю. Возможно, позже.

В двери постучали, и Эдит тяжелой поступью прошла, чтобы открыть.

— Сэр Годвинсон просит принять его, — возвестила она важно, будто была привратницей при королеве. — Прикажете впустить, миледи?

Я не сразу вспомнила, что сэр Годвинсон — это юный рыцарь, Эрик, пригласивший меня танцевать. И зачем он здесь?..

— Да, конечно, впустите, — разрешила я.

Эдит посторонилась, пропустив юношу, и тот вошел, неловко кланяясь и краснея, как мак.

— Пришел узнать, как ваше здоровье, леди Кирия, — сказал он. — С вами все в порядке?

— Со мной? — я успела забыть, что подвернула ногу, но тут же спохватилась: — Да, уже все хорошо. Спасибо за заботу.

— Это чудесно, — закивал Эрик и замолчал, глядя на меня.

Он держал свиток, перетянутый витым шнуром — прижимал к груди, как что-то немыслимо ценное. И все смотрел на меня — как-то удивленно, с любопытством и жадностью, и… с опаской.

— Со мной все хорошо, — повторила я, потому что молчание затягивалось. — Вас послал мой отец?

— Нет, простите, — он спохватился и с поклоном протянул мне свиток. — Мой отец попросил передать вам вот это — письмо от милорда Сомареца.

— От короля? — я не торопилась взять послание, и Эрик положил его на стол.

Я подошла ближе, разглядывая круглую печать с оттиском герба — волк в прыжке. Герб северных королей.

— От короля, — подтвердил Эрик. — Письмо жениха невесте.

Что ж, письмо было бы очень кстати. Не приехал сам — хотя бы прислал письмо, чтобы все объяснить. Я взяла свиток и попыталась развязать шнур, завязанный крест-накрест, чтобы никто не мог прочесть письмо, не сломав печати, и Эдит тут же открыла один из ларцов и передала мне перочинный ножик с костяной ручкой.