Я не верю судьбе

   Во хмелю слегка
   Лесом правил я.
   Не устал пока, —
   Пел за здравие.
   А умел я петь
   Песни вздорные:
   «Как любил я вас.
   Очи черные…»

То плелись, то неслись, то трусили рысцой.
И болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только я проглочу вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу — и опять затяну:

   «Очи черные!
   Как любил я вас…»
   Но — прикончил я
   То, что впрок припас.
   Головой тряхнул,
   Чтоб слетела блажь,
   И вокруг взглянул —
   И присвистнув аж:

Лес стеной впереди — не пускает стена, —
Кони прядут ушами, назад подают.
Где просвет, где прогал — не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают.

   Коренной ты мой,
   Выручай же, брат!
   Ты куда, родной, —
   Почему назад?!
   Дождь — как яд с ветвей —
   Недобром пропах.
   Пристяжной моей
   Волк нырнул под пах.

Вот же пьяный дурак, вот же нáлил глаза!
Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь, —
Из колоды моей утащили туза,
Да такого туза, без которого — смерть!

   Я ору волкам:
   «Побери вас прах!..» —
   А коней пока
   Подгоняет страх.
   Шевелю кнутом —
   Бью крученые
   И ору притом:
   «Очи черные!..»

Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс —
Бубенцы плясовую играют с дуги.
Ах вы кони мои, погублю же я вас, —
Выносите, друзья, выносите, враги!

  …От погони той
   Даже хмель иссяк.
   Мы на кряж крутой —
   На одних осях,
   В хлопьях пены мы —
   Струи в кряж лились, —
Отдышались, отхрипели
Да откашлялись.

Я лошадкам забитым, что не подвели,
Поклонился в копыта, до самой земли,
Сбросил с воза манатки, повел в поводу…
Спаси Бог вас, лошадки, что целым иду!

II. Старый дом