Я не выйду за варвара (СИ)

Завидев нас, все резко делают низкий поклон и застывают с опущенными головами. Все, кроме уже не моей Анны Авроры. При виде меня, она лишь гордо вздергивает свой аккуратный подбородочек вверх, пытаясь придать себе важности и величия. Если бы не все, что со мной творилось последнюю неделю, то мне бы это даже сдалось бы забавным. Эдакий котенок, что храбрится при виде льва, которому достаточно лишь чихнуть, чтобы того сдуло ко всем чертям.

— Ваша Светлость, — слышится голос, обращенный к Анне Авроре.

Это старейший представитель родов нордорийской знати, Бартэн Далливион, один и, возможно, единственный человек, кто смеет заговорить без разрешения Эрла, не боясь при этом быть наказан. Даже Его Величество Джордж проявляет к этому старику безмерное уважение. Опытный воин, ученный муж, мне кажется, что он настолько стар, что даже видел тот миг, когда Боги сотворили сей мир. Ну почти. В будущем году Далливиону исполняется сто двадцать лет. Он мало того, что помнит, как сто лет назад Вильгельм I Завоеватель вторгся в нордорийские земли, но и принимал участие в сражениях против императора. Одним словом, человек, знающий и повидавший больше, чем кто-либо из присутствующих здесь.

— Вам следует поклониться Эрлу Витторио. — скрипит он своим голосом на эльратском.

Да уж. В этом весь Далливион. Военная дисциплина и иерархия для него превыше всего. Он не потерпит в своем присутствии нарушение протоколов и законов, будь перед ним даже будущая императрица. А от того не гнушается сделать ей замечание, чтобы она склонилась передо мной, как это делает он. Пусть даже Бартэн годиться мне в пра-пра-пра дедушки. Он кланяется передо мной, двадцатитрехлетним юнцом, лишь в силу моего происхождения и считает это правильным.

И, о-чудо, Анна Аврора кланяется мне. Правда приседает в реверансе, не прерывая со мной зрительного контакта, что вовсе запрещено, и в целом ведет себя так, словно делает мне какое-то одолжение: по напускному, нарочно наигранно, но все же кланяется. Это определенно прогресс. Все же авторитет этого старика неоспорим. Надо почаще его просить навещать герцогиню и давать ей уроки этикета. Того глядишь и глаза опускать научится, и говорить, когда дозволено, да и вообще познает азы уважения.

И это нас они называют варварами. Какой ужас.

— Скажите ему, что это полный беспредел. Это дикость, варварство. Как до такого вообще можно было додуматься?! — кричит уже не моя герцогиня.

Что я там говорил о том, что подавать голос без моего разрешения нельзя? Ах, да. И кричать тоже. Тем более кричать.

— Она не знает, что Вы…? — спрашивает меня Бартэн Далливион, пока остальные смиренно изучают глазами пол.

— Да. — перебиваю его, понимая, о чем идет речь. — Не нужно ей знать, что я владею эльратским не хуже нее. Это всем понятно? — холодно спрашиваю присутствующих.

— Так точно, Эрл Витторио! — хором отвечают мне все и Анна Аврора аж вздрагивает от гула голосов почти пятидесяти нордорийских воинов.

Я, конечно, пользуясь ее минутным шоком, пытаюсь выяснить, что случилось.

— В чем дело, старейшина Далливион?

— Ваше Высочество, — обращается он ко мне, — Ее Светлость злиться, что Вы наказали ее служанок. Она возмущена, что их, как того полагают наши законы, избили кнутом по спине. Так же ее беспокоит состояние стражников. Она считает, что Вы отрубили им головы за инцидент с камином и не верит, что они живы.

Я аж в осадок выпал от такого заявления.

— И еще, достопочтенны господин, — подала голос Анна Аврора, обращаясь к старейшине, — Скажите Вашему Эрлу, что это низко наказывать людей за чужие поступки. Во всем цивилизованном мире действует правовой принцип личной ответственности виновного, а посему, если он так недоволен мной, то пусть в следующий раз накажет меня, а не невинных людей.

«Я тебя уже наказал, Анна Аврора, когда отдал тебя Джорджу», — подумал я в тот момент.

Не успел я отойти от шока, что она кое-как, но поклонилась мне, проявила искреннее и неподдельное уважение к Бартэну Далливиону, пусть он и нордориец, так она еще и заступается за слуг, которые также нордорийского происхождения. Джордж определенно с ней что-то сделал за ужином. Надо проверить нет ли на ее теле укусов. Заступаться за нордорийцев? У меня появляются надежды, что не все с ней потеряно.

И тем не менее это не повод устраивать мне истерики. Я весьма польщен такой позитивной динамикой, но вступать с ней ни в какой диалог не намерен. Не говорил с ней и не буду. Пусть с ней беседы ведет ее будущий супруг.

— Я еще только перед женщиной не отчитывался о своих решениях. — сказал я на нордорийском. — Всем разойтись. Стража, помогите герцогине пройти в ее покои и заприте дверь. Если Ее Светлость так жаждет внимания, то пришлите ей фрейлин. Пусть развлекут ее.

Ей пора давно смирится с мыслью, что она тут в лучшем случае будет решать, какое ей платье выбрать на ужин.

— Старейшина! — позвал я Бартэна, когда все начали расходиться.

— Да, Ваше Высочество, — кряхтя ответил старик, остановившись и поклонившись мне.