Я не желаю нагибать! (СИ)

От мрачных мыслей меня отвлекло не менее мрачное событие — очередной звонок. На этот раз не от депутата, слава Богу. Всего лишь от редактора местной газеты — Кати Синичкиной.

И я был на сто процентов уверен, что звонит мне Катя не затем, чтобы взять у меня интервью для своей газетёнки. Дальше поймете, почему.

Я взял трубку, прервав бодрые звуки Сабатона, которого залихватски исполнял на звонке мой айфон. Хотя, если честно, я бы лучше сейчас и дальше слушал Сабатон, а не Катю.

— Алёшечки, — зазвенел Катин голос в трубке, — Привет. Как настроение?

— Отличное, — признался я, — Лучше не бывает. Настроение, как у форварда, который только что забил свой лучший в карьере гол. В свои ворота. Слушай, Кать, ты не очень вовремя…

— Знаю, — затараторила Катя, — Но послушай, я только на одну малюсенькую минуточку, чисто по делу. Минуточка-то у тебя есть?

— Минуточку найду. Говори.

— Славненько. Слушай, Вить, я тут подумала над твоим предложением и…

Катя сделала картинную паузу, как суперзлодей перед финальной разборкой в голливудском фильме.

— Ну говори. Какое предложение, о чём ты вообще?

— Нам пора съехаться, — выдохнула Катя, — Думаю, что сейчас самый момент. Тем более когда ты остался один в квартире. Слушай, я всё продумала, давай завтра наймем грузчиков…

— Завтра? Грузчиков? Подожди-ка. Кать, наши отношения пока далеки…

— Ой, — Катя захихикала, — Вить, давай без этого. Ты сам хотел, я знаю. Не надо бежать от простого человеческого счастья.

— Так я не бегу. Ты мне лучше скажи, как Аня будет платить за квартиру, если ты от неё съедешь. Она говорила, что одна не потянет.

— Да плевала я на Аню! Мы с ней поссорились, кстати…

— По поводу?

Ответом мне было гробовое молчание. Потом томные вздохи. Заподозрив неладное, я положил айфон на стол и вбил в гугл название Катиной газетёнки.

— Кать…

— Да, мой заяц?

— Я просил тебя так меня не называть. Твою газету же закрыли сегодня? И ты больше не сможешь платить за квартиру, потому что ты теперь безработная, так? Ты поэтому поругалась с Аней?

— Нууу… Вообще да, — призналась Катя, — Город просто вычеркнул из бюджета все траты на нашу газету. Нет денег. Это твой депутат Мелкобуквин, на которого ты работаешь, всё разворовал…

— Вот давай сейчас, пожалуйста, не будем о депутате, точнее о кандидате в депутаты Мелкобуквине, — потребовал я, — Вот совсем неохота сейчас о нём говорить, честно. И я надеялся, что мы с тобой съедемся позже. Не так. Не при таких обстоятельствах.

— А при каких, м?

Вот теперь Катя уже обиделась.

— Кать, я теперь сам безработный.

— Это еще почему?

— Загугли свежие мемы про кандидата Мелкобуквина и узнаешь. Боюсь, что вся моя репутация теперь убита в ноль. Так что я сам скоро останусь без квартиры. Ипотека не погашена, не забывай. Так что время для переезда ты выбрала неудачное. А еще Аня мне говорила, что у вас с ней квартира на три месяца вперед оплачена…

— Так. Погоди-ка. Это когда она такое говорила? Квартиру мы с Аней оплатили на три месяца вперед только неделю назад. Ты что, виделся недавно с Аней?

— Ну…

Не мог же я сказать своей девушке, что пялю её подружку, в самом деле. Это было бы просто бестактно.

— Вить…

— Что? — устало вздохнул я.

Сегодня был какой-то натуральный день объяснений, а я объясняться уже устал до чертиков, если честно.

ЗАДОЛБАЛИ. Все.

— Кать, давай позже… А с Аней я вчера говорил. Я тебе звонил, но ты ушла за сигаретами, так что твой телефон Аня взяла.

— Н-но я не ходила вчера за сигаретами, — похоже, Катя была близка к тому, чтобы разрыдаться, — Мы с Аней бросили курить. Вместе. Еще два дня назад. Ты врёшь. Ты что… Нет, ты что, ты СПИШЬ С АНЕЙ?

— Вообще-то нет. Если честно, то мы с ней не совсем спим. Точнее, совсем не спим… И давай без обид, Кать. Не надо сцен. У нас с Аней было-то один разик…

— Ублюдок.

Грохнула трубку. И назвала ублюдком, вслед за Мелкобуквиным. Но хотя бы импотентом не назвала, и то хорошо. Вот от девушки такое услышать было бы еще неприятнее, чем от депутата.

Да, вы все правильно поняли. Я разрушал свою собственную жизнь. Последовательно и целеустремленно, как рабочий рушит стенку отбойным молотком.

Зачем я это делал? А кто ж его знает…

Мне просто всё надоело. Надоело, и всё тут. Не жизнь, а бессмыслица. А бессмыслицу и разрушить не жалко. Вот Катю мне было жалко, но не более того. Свежесть и красота наших с ней отношений давно ушли. Может все-таки пустить её пожить? Впрочем, теперь она сама не пойдёт.

Да и квартиру у меня скоро отберут, поскольку рекламщик с испорченной репутацией никому не нужен. А если Мелкобуквин еще и станет депутатом — тут мне уже точно придется вообще тикать с города.

Я хлебнул пива из белой банки, стоявшей на столе. Пшеничное, «Борчаниновские пивоварни». Пиво было выдохшимся и теплым, вкус мерзким. Не пиво, а моча. А ведь когда-то я его любил. Но все мы когда-то любили многое, а потом любовь уходит, и остаётся только пустота.