Я. Не. Жертва (СИ)

Идиотизм ситуации просто зашкаливал. Лариса ругалась матом, глядя на треснувшее сидение стула, я отчаянно пыталась сообразить где у меня сейчас не болит, а Пятницкий терпеливо выносил весь этот сумасшедший дом, придерживая меня руками.

— Ты себе ничего не сломала? — спросил он.

— Не знаю, — фыркнула я, — я ж не рентген. Это вы у нас физик, Геннадий Иванович

— Прости, очки с рентгеном оставил дома, — в тон отозвался он, помогая мне все-таки встать на ноги. — Но, если уже огрызаешься, значит в норме. Оу, оу, держись ка, — я пошатнулась, но он меня удержал. — Лариса Петровна, куда можно сгрузить это ходячее бедствие?

— Давайте в кабинет Анатолия Борисовича, там диван есть, — хлопотала вокруг Ларочка, — боже, Леля, опять лицо….

Это я уже поняла, чувствуя как по щеке что-то стекает — видимо падая задела стол и рассекла бровь.

Осторожно придерживая за талию, Пятницкий проводил меня в кабинет и усадил на мягкий диван.

— Я сейчас сбегаю в буфет, у них там лед должен быть, — Лара бегала вокруг нас кругами, — Геннадий Иванович, присмотрите за ней, пожалуйста.

— Да не вопрос, конечно. Мне ж заняться то больше все равно нечем, у меня ж свободного времени полно, — ехидно отозвался мужчина, но скорее больше для проформы.

Лариса Петровна выскочила из кабинета и, проклиная на ходу и сволочной стул и мою невнимательность, полетела вниз.

— Голова болит? Тошнит? Спать хочешь? — спросил он, садясь рядом со мной и протягивая мне платок.

— Да вроде нет, — поморщилась я, прижимая тряпицу к рассечённой брови. — Больно, конечно, но скорее от удара. Не думаю, что есть сотрясение.

— Ага, — усмехнулся он, — сотрясать нечего.

— Вот так и знала, что вы сейчас гадость скажете, — пробормотала я, откидываясь на спинку дивана.

— Что ты на том стуле забыла?

— Плющ резала, — буркнула я и, глядя в его удивленное лицо, пояснила, — для мамы.

— Дай, — он забрал у меня свой платок и сам осторожно приложил к брови, не обращая внимание на мое шипение. Наши глаза встретились, и мы оба внезапно замолчали, не зная, что сказать. Похоже смутилась не только я, что, конечно, было слабым утешением.

— И кто у нас здесь такой фиолетовый и в крапинку? — веселый голос декана разорвал тишину.

Пятницкий отвел глаза, и я с облегчением перевела дыхание.

— Девочка, — продолжал Анатолий Борисович, — чтобы привлечь мое внимание, совсем не обязательно крушить мою приемную.

Круглое, доброе лицо светилось улыбкой и пониманием.

— Ларочку мою любимую вы куда, поганцы, услали?

— Толя, — вздохнул Пятницкий, — угомонись. Лариса ушла за льдом.

— О, тоже дело, — декан зашел за свой стол и наклонился над тумбой, — у меня и коньячок есть. Хм, даже лимончик завалялся. Ну что, болезная, — обратился он ко мне, — будешь?

— Толя, — с потрясающим терпением заметил Пятницкий, — ей бы врача….

— Гена, — точно так же задушевно отозвался декан, — она — химик. Мы все болезни спиртом лечим: внутри и снаружи. Держи, зануда, — он протянул стакан другу. — Запей стресс… хотя… мне-то красивые девушки на руки не падают. О, Ларочка, ты как раз вовремя со своим льдом. Будь другом, поделись.

— Так это для Ольги…

— Не переживай, она не против, — он подмигнул мне и нагло забрал у Ларисы Петровны пакет со льдом, бросив пару кубиков себе, Пятницкому и мне. — Да не ворчи, Ларочка, мы и тебе нальем.

— Да идите вы, мне еще приказы печатать, — беззлобно огрызнулась она, прикладывая остатки льда к моему лбу, махнула рукой и вышла.

— На, задохлик.

— Анатолий Борисович, — пискнула я, — не уверенна….

— Тебя не рвет, в обморок не падаешь, значит отделалась легким испугом и объятиями Гены. А стресс лечим старым проверенным способом.

Я сделала глоток. На секунду дыхание перехватило, горло обожгло, а в желудке взорвалась маленькая бомбочка.

— Давай, закусывай, — передо мной оказалось блюдце с нарезанным лимоном, — ну вот и умница. Легче стало?

Легче действительно стало, по телу разлилась приятная теплота, головная боль почти утихла.

— Ну вот и чудьненько, — резюмировал Мохов, — а теперь, ножки в ручки и выметайся из моего кабинета. Реанимация прошла успешно, теперь терапия: Ларочка тебе такси вызовет и проваливай домой.

— У меня через десять минут занятия…. — начала я.

— Я тебя освобождаю. Официально. Давай, давай, домой, несчастье ты мое. И двери за собой закрой.

— Спасибо, Анатолий Борисович, — я встала и с благодарностью посмотрела на любимого декана, — завтра буду на занятиях. Спасибо, — я запнулась и смущенно посмотрела на Пятницкого, — спасибо и вам, Геннадий Иванович.

Мужчина, вольно откинувшийся на спинку дивана, молча кивнул. На секунду, даже на долю секунды, мне показалось, что в его глазах промелькнуло… смятение… смущение…. Не знаю. Что-то такое, чего раньше я не замечала.

А может быть мне просто показалось.

3

Когда за девчонкой закрылась дверь, Толя резко посерьезнел. Вздохнул, снял пиджак, небрежно бросив на спинку кресла, и налил себе еще коньяка.

— Хорошая девочка, — он снова вздохнул, — умная, красивая, но… бедовая. А еще ты к ней постоянно цепляешься. Может уймешься, Ген?

— Уже, — сообщил я. — Хорошая, умная, только безответственная.