Я не знаю тебя!

Безумный взгляд и кривая улыбка. Кира Львовна пытается вырвать руку из моего захвата. Этот молчаливый разговор явно не в её пользу. Мне хочется столько ей сказать, но голос не прорезается, остается глубоко в груди щемящим и давящим комком. Единственно, что я могу произнести, это:

— Мама, это низко — отыгрываться на ребёнке. Девочка ни в чём не виновата.

— Ты не прав! — шипит она змеёй. — Она виновата в том, что родилась.

Я опешил от таких слов. Как женщина, родившая двоих детей, может так сказать? Мать, пользуясь моей заминкой, вырвала руки и вскочила в открывшейся лифт, едва не сбив выходившую Маргариту.

— Что-то случилось? — она смотрит на меня, я это вижу, но слова прорываются как будто бы сквозь вату.

— Да, — встряхиваю головой и пытаюсь засунуть свои так некстати разбушевавшиеся чувства подальше. — Там Ками плачет.

Для Риты мои слова послужили спусковым крючком. Девушка на умопомрачительных шпильках побежала, нет, полетела по коридору к маленькой беззащитной девочке. Как коршун кидается на защиту своего потомства, как кошка, что прячет своих котят, отодвигая их лапой и шипя.

Непроизвольно я восхищался этой женщиной.

Глава 19

Маргарита

Аня сидела за столиком очень задумчивая и ковыряла вилкой в салате. Увидев меня, она помахала той самой вилкой. В этом вся моя подруга — не обращает внимания ни на что. Ей всё равно, будь то помпезный ресторан или обычная кафешка, она везде себя чувствует как в своей тарелке.

Когда я подошла, Нюся встала и обняла меня. Эти объятия в данный момент мне были очень нужны. Я сама не осознавала этого, вот только когда Анюта участливо погладила меня по голове, мне стало гораздо легче.

— Ну как у тебя дела? — присаживаясь обратно, спросила она. — Как твой принц поживает?

— Да так, — попыталась отмахнуться я.

Но Анюту этим не проймёшь, она всегда докопается до истины. Недаром психолог, хоть и детский.

— Та-а-а-ак, — протянула она. — Мне это совсем не нравится! Твой настрой какой-то упаднический. А это значит! — она подняла указательный палец вверх. — Тебе нужна терапия! И срочно! — заулыбалась Анна.

— Ты как всегда, — пришло время уже мне улыбаться. — Чувствуешь и видишь меня насквозь.

— Ну а как ещё? Мы же с тобой практически сёстры.

Подошедший официант отвлек нас от беседы. Заказав обед и дождавшись, пока его принесут, Аня опять приступила к расспросам. Её интересовало всё: как я познакомилась с Виталей, как оказалась в его доме и почему у девочки такая травма. Что это было детская психологическая травма, Анюта не сомневалась. А я ничего не стала скрывать, естественно, опустив только моменты нашей близости с шефом. Рассказала всё по порядку. Нюся, слушая, молча, жевала свой салат, иногда качала головой. Понятно, что за время своей практики она многое повидала, и сейчас у неё был взгляд цепкий и даже жесткий.

Она любила детей, поэтому родители, которые ненадлежащим образом следили за своими чадами и воспитывали их как попало, всегда были для неё сравнимы с бесами.

— И зачем было столько времени скрывать от Виталия ребёнка? — Аня всплеснула руками. — Нет, я понимаю, если бы она её любила, но тут очевидно же. Ребенка хотели задействовать в какой-то грязный игре. А вот в какой? — Анюта постучала пальцем по губам. — Нужно будет уточнить у малышки.

Я была с ней полностью согласна, потому как подозревала, что Сюзанна отправила Камиллу не просто так. Я совершенно не верила в то, что женщина просто так откажется от ребёнка.

— Давай так: мы сейчас вместе с тобой идём в офис, и я беседую с девочкой.

— Можно попробовать, если Виталий Олегович не будет против.

— Виталий Олегович точно не будет, — сведя брови, сказала Аня. — А вот будет ли говорить малышка с незнакомой тётей…

— Узнаем, пошли скорее, у меня плохое предчувствие, — встала и направилась к барной стойке, около которой стоял наш официант. Мне срочно нужно было рассчитаться, а он стоял и болтал с молоденькой барменшей, не обращая внимания на посетителей.

— Ещё раз забьёшь на клиентов, — прошипела я, хлопнув ладонью по столешнице. — Останешься не только без чаевых, но и сам оплатишь обед. Понял? — у парня от моей наглости глаза на лоб полезли. Девушка сориентировалась быстрее и протянула мне терминал для оплаты.

— Спасибо, — одними губами прошептала бармен. А я только кивнула, рассчиталась и быстро направилась в офис.

Так быстро я давно не ходила, меня тянуло в это чёртово здание. Почему я ушла? Этот единственный вопрос бился кувалдой о мой мозг. Седьмое чувство, я в эту фигню никогда не верила, а сейчас как паровоз перла, пыхтя. Ощущение, что там что-то происходит, грызло мне душу или сердце. Я не знаю, как это чувство оценить и описать. Но я точно знала — сейчас я нужна малышке.

Как долго поднимается этот лифт! Я стою и притопываю ногой, смотрю на его панель, мысленно подгоняя. Как только дверь открывается, я вижу картину маслом… Виталя держит свою заносчивую мамашу за руку, и она говорит… что ребёнок виноват, что родился! Двинула её, входящую в лифт, так, что она отлетела к стене.