Я ненавидел тебя 19 бутылок текилы

Только сейчас Варвара заметила мальчика и девочку. Инна Ивановна держала их за руки. Они не плакали, молча, стояли, опрятные, большеглазые, похожие на Портретова. Девочка держала в руках дамскую сумочку и напоминала настоящую маленькую английскую леди.

А ведь это могли бы быть её дети, если бы она тогда не сбежала к Физицкому. Мысли били, мучили, издевались, схематично, прямолинейно. На глаза навернулись слезы, и Юля тут же бросилась утешать Варвару и заплакала вместе с нею. Она думала, что та плачет от счастья встречи. Но Варвара уже ощущала приближающуюся, сильную, ледяную неприязнь.

– Мы сейчас едем к Алевтине Федоровне устраивать наших дорогих гостей!– Умиленно говорила Инна Ивановна. От переизбытка положительных чувств она говорила громко, смеялась то и дело и целовала детей Портретова.– Варя, ты с нами?

– Мамочка, конечно, Варька с нами! Мы сейчас будем пить чай с шоколадными конфетами, которые купили по дороге! Такие конфеты здесь не увидишь!

– Ты же знаешь, что я не ем шоколад!– Варвара приняла свой обычный томный, покровительственный тон, которым обычно разговаривала с сестрой.

– Хорошо! Можешь просто посидеть!– Ничуть не смутилась Юля.– Конфеты мы съедим сами! А для тебя у Алевтины Фёдоровны найдётся яблочное варенье, которое ты так любишь!

Варвара поехала, но не из-за конфет и не из-за варенья. Ей был безумно интересен Портретов и его дети. Она жадно ловила каждый его жест, каждое слово. Она злилась, когда он обнимал Юлю, и не хотела верить в то, что эта семья счастлива. Продолжала упрямо отрицать этот факт.

У Алевтины Федоровны был уже накрыт стол. Она со слезами бросилась к племяннику и долго не могла успокоиться. Юля и Инна Ивановна не остались в стороне, обнимались и плакали вместе с ними. Варвара и дети наблюдали эту сцену со стороны, бросая, осторожные, внимательные взгляды друг на друга.

– Это слезы радости!– Говорила Алевтина Федоровна, то и дело, поднося к глазам носовой платочек.– Я всегда плачу, когда случается что-то хорошее. Слишком слабые нервы.

– Это прекрасный день!– Вторила ей Инна Ивановна.– Наконец-то, мы все вместе! Какое это счастье!

Юля чувствовала себя как дома. Будто отсутствовала несколько дней, а не десять лет. Быстро накормила сонных детей и ушла укладывать их спать.

– Не расходитесь! Ещё успеем по чашечке чая выпить.

– Куда в неё влезает?– Заметила Варвара, когда сестра ушла. Портретов не ответил. Ей хотелось, чтобы мама с Алевтиной Федоровной пошли на кухню, и оставили их вдвоем. Хотела и боялась. Что она скажет ему?

Ей не нравилось, что он молчит, не пытается начать разговор. Смятение перерастало в смущение, и от этого было неимоверно тяжело. Ведь чего смущаться Варваре с её красотой, уверенностью в себе. Да и перед кем? Перед Портретовым, которого она научилась презирать все эти годы. Удивительно, презрение после теплоты и понимания. Не он ли должен был презирать её за неожиданную измену? Она убедила себя в том, что этот мужчина недостойный, она ошиблась, считая его иным. А теперь была в ужасе от самой себя, потому что скрытые эмоции будто прорвали невидимую плотину. Бесконтрольно. Хаотично.

– Почему вы молчите, Слава?– Спросила она, изящно расположившись в кресле.

Он поднял на нее свои большие выразительные глаза, улыбнулся.

– Я переполнен новыми впечатлениями. Приятно увидеть вас спустя столько лет.

– Да, десять лет прошло.

– У Славочки и Юленьки вот-вот должен родиться еще один малыш! Какое это счастье! – Сказала Алевтина Федоровна и снова залилась слезами. Инна Ивановна в удивлении развела руками, но тут же бросилась её утешать. Утешение привело к тому, что их слёзы смешались.

– Как?– Всплеснула руками Варвара.– Она снова беременна? Но я даже не заметила.

Портретов улыбнулся своей доброю улыбкой. Но в его взгляде была настороженность, будто он боялся за Варвару, что она станет говорить плохие вещи, за которые потом будет мучиться угрызениями совести. И Варвара поняла его. Она улыбнулась, но говорила сухо, отчетливо, еле сдерживая обиду и гнев.

– Что тут скажешь? Понимаю и сочувствую. Мне до боли вас жаль.

– Почему?– Искренне удивился он.

– Как она осмелилась? В вашем-то положении!

– Что в этом плохого?– Мягко улыбнулся Портретов.

– Она не думает о том, что детей надо ставить на ноги, дать им приличное образование? Слава, почему вы не объясните этой глупой женщине, что образование в наше время это безумно дорого?

– Мы постараемся дать детям хорошее образование.

– В каком смысле постараемся? Детей уже нужно отдавать в какие-нибудь студии или спортивные секции. Чем раньше это делается, тем лучше и плодотворней!

– Нашей дочери восемь лет и она полюбила заниматься танцами. Это хорошо, мы поощряем это увлечение. Но так, же ей прекрасно даётся предмет, окружающий мир, в школе. Она любит животных и растения. Если она захочет стать хореографом – пожалуйста, но может быть захочет стать экологом или учительницей. Это дело её выбора.

– Эколог? Как-то сомнительно. Но вот танцы – хорошо. Она где-то занимается?

– Да, дочка записана в кружок бального танца.