Я ненавижу селфи

Мое тело застыло. Пляж не был моим счастливым местечком. Слишком много некомфортных переменных. Все наполовину голые. Бездомные парочки целовались в тени. ПОВСЮДУ птичьи какашки. И самое худшее – моя кожа сгорала так, что была похожа на «Динь Донг»[24], разогретый в микроволновке прямо в упаковке. Погодите-ка. Это слишком расплывчатая отсылка для широкой публики? Ладно. Упаковка «Динь Донг» сделана из фольги, потому они воспламенялись в микроволновке. Простите, думал, вы знали это.

Мы собрали вещи и сели в машину. Я ненавидел пляж, но знал, что там, по крайней мере, будет прохладно, а это лучше, чем плавиться в сраной квартире. Когда мы подъехали к пляжу, то стали разглядывать все эти классные пляжные дома и говорить о том, как круто было бы когда-нибудь жить в одном из них. Мы были лесбиянками, планирующими совместную жизнь. Мы бы поселились в доме на песке, у нас был бы золотистый ретривер и тематическая комната. Ну, знаете, типа читальный зал, который выглядит, как джунгли, или комната для скрапбукинга, в которой повсюду фотографии малышей в странных костюмах. Что-нибудь шикарное и со вкусом.

Мы подъехали к парковке и сразу же нашли свободное место. Нам всегда очень везло, когда дело доходило до парковки. Мама говорила «Господь с нами!», а я всегда думал: «Разве Бог не должен помогать детям Африки со вздутыми от голода животами вместо того, чтобы помогать нам найти парковочное место?» Но эй, место есть место. Мы разгрузили багажник и перетащили наши вещи к милому местечку на песке. Оно было прямо между мусорным ведром, на котором краской из баллончика было написано «контейнер для спермы», и семьей из двадцати человек, отмечающей чей-то «cumpleaños»[25]. Мы легли на наше общее полотенце, и я стал натирать мамину спину лосьоном для загара. Не в извращенном смысле – она просто не могла дотянуться до спины. А еще у меня очень нежные прикосновения. Это один из многих моих талантов. Еще, например, у меня есть талант сообщать человеку, что у него из носа торчит козявка, только определенным способом посмотрев на него.

Мы просмеялись полдня и съели кучу фруктового льда. Это был идеальный летний день. И потом его испортила одна тупая сучка в козырьке с красной от ожога грудью и варикозом. Она вместе с мужем и своей уродливой собакой прошла мимо нас и сказала: «Я не против лесбиянок, но не хочу на них смотреть». Мое сердце упало. Не знаю, что задело меня больше: то, что она явно была гомофобом, или то, что она думала, будто я женщина. Не маленькая девочка. ВЗРОСЛАЯ ЖЕНЩИНА. Мне было всего двенадцать! Конечно, у меня было симпатичное личико и торчащие груди, но разве не было очевидно, что я РЕБЕНОК?

Мама притворилась, что не слышала этого и сменила тему.

– Эй! Ты знаешь, что в этом месяце выходит новый вкус «Орео»? Апельсиновое сливочное мороженое, кажется!

НЕТ, МАМ! Ты не сможешь заставить меня забыть о том, что только что случилось! Даже если выходит новый вкус «Орео», который звучит РЕВОЛЮЦИОННО И ОХРЕНЕТЬ КАК ВКУСНО. Я не буду просто так сидеть здесь и игнорировать слова этой сучки! – решил я.

– Мам… Люди, правда, думают, что я девочка?

Тишина стала ответом на все мои вопросы.

Весь следующий год моя жизнь была адом. Куда бы я ни пошел, меня звали «мэм». Я даже не переступал порог «Сиззлер», потому что там меня постоянно принимали за официантку. Я пробовал все, чтобы выглядеть мужественнее. Брил свое безволосое лицо, думая, что, может быть, это ускорит появление щетины. Вместо этого я заработал кучу порезов на лице и психологическую рану после того, как узнал, что брился бритвой мамы «для всех мест». Я пытался запихивать между ног носки, но это выглядело как жирное влагалище. Я попросил совета у старшего брата, и он сказал: «Просто подожди. Однажды ты проснешься и увидишь в зеркале мужчину. Обещаю».

Так что я ждал. Весь следующий год я каждое утро бежал к зеркалу посмотреть, изменилось ли что-нибудь. Я не замечал особых изменений, кроме того, что я становился выше и толще. Но потом, однажды вечером вскоре после того, как мне исполнилось тринадцать, я поехал с мамой в «Петсмарт»[26]. Когда мы рассчитывались на кассе, кассир подал мне пакет и произнес слова, которых я никогда раньше не слышал. Слова, которые я ждал всю свою жизнь. Слова, которые кажутся глупыми обычному человеку, но для меня значили все. Он сказал: «Хорошего вечера, сэр».

СЭР. Он назвал меня СЭРОМ! Меня переполняли чувства. Я начал плакать и бросился обнимать маму. Этот мужчина ВООБЩЕ не понимал, что происходит, и, я уверен, подумал, что у меня какое-то расстройство, но мне было все равно. Это был МОЙ МОМЕНТ, и я НАСЛАЖДАЛСЯ ИМ!

И в тот вечер мы с мамой ели замороженный йогурт не просто потому, что это был наш день «читтинга». Я на самом деле чувствовал, что «заслуживаю этого». С того дня я стал мужчиной. Не только внутри, но и снаружи. Спасибо, случайный кассир из «Петсмарт». Ты изменил мою жизнь.

Мой близнец по ноге