Я ненавижу тебя! 3 и 4 книги

Михаил почесал подбородок с отросшей щетиной и опять принялся изучать видеозапись. Но к выводу так и не пришел. Эта мышка была и права и неправа одновременно, говоря Маше о том, что все это были галлюцинации. Да, галлюцинации имели место быть, но вот то, что она сделала…. Хотя, с другой стороны он наконец-то понял, почему она так себя вела, когда он встретил ее много лет назад в Москве. Это очень многое объясняло, касаемо ее заявления о раздвоении личности.

Однако дядя Миша в своей жизни видел слишком много разных людей. И по большей части ему встречались те, кто неплохо имитировал любые болезни, лишь бы уйти от наказания. Именно поэтому Михаил Юрьевич не был склонен к гуманизму или альтруизму. Однажды он уже отнесся спустя рукава к собственной безопасности. И это вылилось в страшную трагедию.

С тех самых пор он поклялся себе, что будет защищать оставшихся родных до последней капли крови, дабы искупить вину перед погибшими близкими. А для него единственным близким остался лишь Влад. И любая угроза безопасности для него являлась первоочередной задачей для Михаила. Все остальное для него уже давно не имело значения в этой жизни.

– Знаешь что Вадик, ты пока попридержи эту информацию и Владу не говори, посмотрим, чем сегодняшний день закончится, а потом уж и будем какие-то меры принимать.

– Есть придержать информацию! – отозвался Вадим.

Михаил Юрьевич кивнул.

– И еще найди мне все видеозаписи о Мировой, я хочу знать каждый ее шаг с того момента, как она впервые попала в этот дом, и до сегодняшнего дня. Можешь работать здесь, тебя никто не потревожит. И желательно, чтобы ты мне к завтрашнему утру уже все собрал.

– Есть собрать информацию о Мировой! – опять громко отчеканил Вадим.

– А я поеду Мирова встречать, да подарочек от Влада передавать, пока он спит, а то еще передумает после такой-то ночки, – пробормотал Михаил Юрьевич, кряхтя, поднимаясь со стула. – И проследи, чтобы племяша моего не будили, пусть сам просыпается.

– Есть не будить Владислава Викторовича!

Михаил хмыкнул на манеру изъяснения своего подчиненного, но так ничего и не ответил. Парень исполнительный, и вроде не дурак, но после контузии в одной из военных Чеченских компании стал не пригоден для армии, как боец, так как лишился двух ног. Дядя Миша познакомился с ним еще в пору своего бродяжничества, и обратил внимание на молодого парня неплохо разбирающегося в технике. А потом уже и забрал себе, сначала просто из жалости, а потом уже оценил все его качества хорошего и преданного работника. Этого даже если пытать будут, и то ни слова не скажет. Поэтому Михаил и потратился на дорогие немецкие протезы для парня, из-за которых даже не заметно, что он инвалид. Ведь как помощнику, цены ему нет. А эти его закидоны с «есть» и «так точно», так Михаил давно махнул на них рукой.

Выйдя из комнаты для охраны, мужчина, не сбавляя шага, быстро пошел к выходу. Там его уже ждала машина.

В этот раз он решил принять решение за Влада. Племянник сам его вызвал, прекрасно понимая, что у Михаила рука не дрогнет в ответственный момент. Вот он и не собирался отступать. Ему и самому хотелось выяснить всю правду, особенно учитывая ночной разговор между девушками. А Михаил был почему-то уверен, что именно Миров расставит все по своим местам.

Конечно, можно было бы его допросить, как следует, уж Михаил то умел разговаривать с людьми так, как ни кто другой. Лично. Один на один. Правда, после этого люди редко выживали. Но «поговорить» всегда можно успеть. А вот посмотреть на поведение преданного мужа…. Это намного эффективней действует, даже тех же пыток.

***

Лина проснулась по звонку будильника на своем телефоне.

«На работу», – мысленно застонала она, чувствуя себя совершенно разбитой. После того, как Герман утащил ее в свою комнату, он так и не дал ей уснуть. Напал на нее как изголодавшийся по женскому телу солдат. Жестко, властно, но невероятно возбуждающе. Будто доказывая ей, своими движениями, что она принадлежит только ему. Лина поразилась, как быстро она вспыхнула от его властности.

«Нет, видимо где-то глубоко в ней живет настоящий сабмиссив», – подумала она, вспоминая, как от каждого указания мужчины, что ей делать и как встать, каждая клеточка ее тела пела от счастья.

Вот только поспать она смогла, всего лишь пол часика. Потому что уснула в шесть тридцать утра, а теперь у нее было чувство будто по ней трактор, как минимум проехался.

Лина готова была плакать от бессилия. У нее не только руки и ноги не шевелились, но даже глаза не открывались.

– Твою мать, какого хрена Лина, это твой что ли будильник? – пробормотал Герман прямо ей в ухо, потому что крепко прижимал к своей груди, обвив всеми конечностями, будто она его любимый плюшевый мишка.

– Мой, – хрипло ответила она, еле шевеля губами, – мне на работу надо.

– Какая работа? Забудь! Я встаю в девять, не раньше.

Герман был совой по натуре, и даже подъем в девять утра был для него сродни пытки. Но от работы он не любил отлынивать. И просыпался всегда вовремя, чтобы успеть к утреннему видео-совещанию.