Я ненавижу тебя...и люблю (СИ)

...О, кровожадная скотина, доставляющая ему в постели столько изысканных наслаждений! Андер разрывался между жгучей ненавистью и столь же жгучим грешным желанием, терпеливо и с нетерпением поджидая вечера, постыдной подготовки к постельным утехам и самих этих утех, неизменно повергавших его тело в пропасть греховного безумия. Выхода из замкнутого круга не было, и он просто плыл по течению, навстречу тому долгожданному дню освобождения, когда надоест повелителю и он объявит ему об отставке с "поста" наложника... Тогда он попросится в самую бедную провинциальную лечебницу и будет тяжелой и грязной работой денно и нощно замаливать свое позорное грехопадение...

Но все оказалось совершенно иначе, и когда впервые за два с половиной лунных цикла Лайвы за ним не пришли вечером слуги, чтобы вымыть и отвести к повелителю, Андер почувствовал нечто вроде разочарования и холодной пустоты в груди. Как неприкаянный бродил он по своим роскошным покоям, стараясь понять, почему ему так больно и одиноко? Что заставляет сжиматься сердце и тосковать по призрачному счастью, которого у него никогда не было? Ирьян его оставил, заменив на кого-то другого, что в том особенного? Принц знал, что рано или поздно так случится, он ждал этого дня и был готов к непостоянству своего царственного любовника, он проклинал свою зависимость от его ласк, так в чем же дело? Надо радоваться концу позорного плена, возможности вырваться, наконец, из порочного круга и вернуться к нормальной жизни, о какой он почти позабыл, сгорая каждую ночь от страсти в королевской постели. Король обещал, что исполнит его просьбу, он не может нарушить данное слово и отпустит его из столицы, да почему бы и нет? Теперь у него новый наложник, и Андер утратил для него интерес.

Все хорошо, все в порядке, но почему же так беспокойно на сердце, и так тянет болью внутри, почему слезы близко и так тяжело сдерживать рвущийся наружу поток печали? Ночь прошла как в тумане, и принцу казалось, что даже сквозь стены он слышит сладострастные стоны наслаждения нового наложника...

Его не позвали к королю ни следующим вечером, ни после. Все о нем как будто позабыли, и только молчаливый горничный исправно приносил еду и убирал тарелки, но спрашивать его о короле было бесполезно, ибо он все равно не ответил бы на вопрос ни единого слова. Андер пытался жить обычной жизнью, но даже приглядывающие за ним слуги вели себя как-то рассеянно, и он понял, что действительно утратил статус королевского фаворита отныне и на веки вечные...

***

То утро, когда он отчетливо понял, что влюблен в Ирьяна, стало для него сущим кошмаром. Это противоестественно, неправильно, гнусно, в конце концов! Как можно любить варвара, врага, безжалостного завоевателя, разрушившего все, что было ему дорого?! Хэйянский король не из тех, кому следует отдавать свое сердце, он не способен любить, а его наложников насчитывается не одна сотня, и это только из числа знати! Ну, ничего, он справится с этим наваждением, тем более что скорее всего это вовсе и не любовь, а просто тоска и память изломанного ласками тела, и эта глупость исчезнет из его сердца сразу же, как только он покинет столицу, отправившись в изгнание.

Главное, что он не понес от Ирьяна, великий Фрей избавил его от ненужной беременности, а все остальное неважно. А может, попросить отпустить его назад, в Кинтай, вернуться к своим опытам, своим операциям, новым лекарствам? Нет, вряд ли король отпустит, хотя почему бы и нет, он же должен сдержать свое слово? Попытка не пытка, попробовать стоит... Осталось немного, только подождать, когда повелитель натешится новым омегой, уняв самый первый пылкий порыв, и вспомнит о нем, уже бывшем, тогда он и выскажет королю свою дерзкую просьбу и навсегда оставит его, как печальный сон...

...Андер медленно поднимался на высоченную дворцовую башню, чтобы напоследок полюбоваться с высоты на чужую столицу, по улицам которой он так ни разу и не прошелся, не считая того дня, когда только приехал, но и тогда он видел ее улицы только из оконца повозки. Сейчас он увидит ее с самой высокой точки, осталось только выйти на смотровую площадку. Он встанет у края площадки, возьмется руками за узорный парапет и с замиранием сердца бросит вниз взгляд, стараясь запомнить то единственное на земле место, где был так недолго, но ошеломляюще счастлив...

Как же красиво! Дух захватывает, и дыхание спирает в груди. Так и взлетел бы в небо свободной птицей, там нет ни боли, ни печали, а только бездонная синь и прозрачный воздух! Он встал на цыпочки и потянулся выше, опасно перегнувшись через парапет, и в ту же секунду его сдернули назад сильные руки.

- Что ты задумал, Анди? - Ирьян трепетно прижимал его к груди, и сердце билось в нем пойманной в силки птицей. - Если б я случайно тебя не увидел, не побежал за тобой и промедлил хотя бы мгновенье... Скажи, что вынудило тебя подняться на башню? Зачем ты снова решился на самоубийство?