Я ничего не знаю. С комментариями и иллюстрациями

Палестра – крытое место для занятий борьбой, «фитнес-клуб».

Хвалитель — один из синонимов слова «почитатель», в том числе ищущий любви и дружбы.

Удовлетворительный – буквально «годный», профессиональный и гордящийся своим профессионализмом. Сократ, как это часто бывает, иронизирует над тем, что самовлюбленность софистов противоречит их желанию дружить и влюбляться.

– Всякому из нас, Сократ, кажется таким иной, – сказал он.

– А тебе-то кто, Гиппотал? Это скажи мне.

При моем вопросе он покраснел; а я продолжал:

– Сын Иеронима, Гиппотал! Хотя бы ты и не говорил, – любить кого или нет, я ведь знаю, что ты не только любишь, но далеко уже зашел в своей любви. В других отношениях я, конечно, плох и бесполезен, но то дано мне как бы от Бога, что тотчас могу узнать, кто любит и кто любим.

Сократ говорит о своем даре не просто так – для него тот, кто лжет, тот стремится достичь любви (в широком смысле, включая уважение) незаконными способами и потому не замечает, как на самом деле устроена любовь. Тогда как человек, всегда отвечающий за свои поступки, видит и чужую любовь, потому что сразу догадывается, какие поступки за ней последуют.

Услышав это, он еще более покраснел.

– Забавно однако ж, – заметил при этом Ктисипп, – что ты краснеешь, Гиппотал, а сказать Сократу имя медлишь. Между тем, если он проведет с тобою хоть немного времени, ты убьешь его, то и дело повторяя это слово. Гиппотал уже оглушил и забил наши уши Лисидом, Сократ: а если еще подольет, то нам и проснувшись легко будет думать, будто слышим имя Лисида. Притом ужасно, конечно, бывает, хотя и не очень, когда ведет он живую речь, а что как вздумает еще заливать нас стихотворениями и сочинениями? Но всего ужаснее, если свою любовь начинает он воспевать дивным голосом, который должны мы слушать терпеливо. А теперь, при твоем вопросе, краснеет.

Лисид (ок. 445–380 до н. э.) – афинский оратор, логограф (сочинитель речей для выступающих в суде), уже в античности признан классиком риторики.

Живая речь – буквально «слово за слово», «по списку», «исчерпывающе», противопоставляется любовным стихам и запискам, которые могут быть темны, состоять из намеков, понятных только другу. Поэтому Сократ и говорит, что рассказ о чужих чувствах мучителен, но он неизбежен, когда влюбленный не знает меры.

– Этот Лисид, видно, – дитя, – примолвил я; заключаю из того, что слышимого мною имени я не знал.

– Да, имя Лисида как-то еще не очень произносят, – сказал он, – его называют пока по отцу, который весьма известен. Посему я хорошо знаю, что это лицо никак не может быть тебе незнакомо; уже по одному этому ты должен его знать.

– Да скажи мне, – спросил я, – чей он сын?

Дитя — здесь: еще никак не заявивший о себе в обществе.

– Старший сын Димократа Эксонского, – отвечал он.

– Хорошо, Гиппотал, – сказал я, – ты нашел любовь благородную и во всех отношениях превосходную. Ну, покажи же ее и мне, как показываешь этим, чтобы я знал, разумеешь ли ты, что должен говорить любящий о любимом самому любимцу и другим.

– Но разве из того, что этот толкует, какое-нибудь слово имеет вес? – сказал он.

– Неужели же ты отрекаешься от той любви, о которой этот говорит? – спросил я.

– Нет, – отвечал он, – но я не пишу ни стихов, ни прозы о любви.

– Он не здоров, – примолвил Ктисипп, – он в бреду, в помешательстве.