Я никогда не была спокойна

18 марта 1903 года ее пригласили товарищи из Лозанны, чтобы отметить годовщину Парижской коммуны. В Народном доме одно за другим следовали выступления, не имевшие у аудитории особого успеха. Но когда слово взяла Балабанова, обстановка изменилась, ведь послушать ее приехало много итальянцев. Лозанна, как многие другие швейцарские города, была наводнена итальянцами: политическими беженцами, уклоняющимися от воинской обязанности, каменщиками и просто бездельниками. Политическая работа была плодотворна, особенно среди многодетных прядильщиц и отцов семейств, которые были вынуждены оставить свои семьи в Италии в самых нищенских условиях. Этот город стал средоточием рабочего движения с сильными революционными тенденциями. Здесь находилась штаб-квартира Социалистической федерации, профсоюзов и редакция еженедельника L’avvenire del lavoratore («Будущее трудящихся»). Здесь жило почти шесть тысяч итальянцев. «Разнообразное и разноцветное полчище, нищее, но деятельное и полное сил, чья штаб-квартира находилась в старой части города, на Рю дю Пре, кривой темной улочке, прозванной местными Boulevard des Italiens (“Бульвар итальянцев”)»[30].

Анжелика сосредоточена на своей речи, но иногда теряет нить. Дело не в девушке. Кто-то ее отвлекает. Среди слушающих – молодой человек с усиками, он упорно смотрит на нее своими глазищами, взор его завораживает. Анжелика не может отвести взгляда от этого итальянца с массивной челюстью и взъерошенной шевелюрой. Ей хочется узнать, кто он такой. Она то и дело бросает на него взгляд. Он выглядит неряшливым и убогим в своих нищенских одеждах, лицо его выражает внутреннюю тревогу, а руки нервно теребят шляпу.

Все это заставляет ее предположить, что перед ней чрезвычайно обездоленный и голодный человек. И когда заканчивается конференция, товарищи подтверждают ее предположение. Она решается подойти к нему.

– Он один из этих несчастных, зовут его Муссолини. Он нигде не работает. Он был школьным учителем, но бросил работу из-за болезни, да и дисциплины ему не хватало.

– И чем же он живет?

– Чем придется. Один из членов Лиги каменщиков уступил ему свою кровать, я попросил жену сшить ему рубашку и нижнее белье – из его простыни. Другой товарищ подкармливает… жалко его!

– Скажите, товарищи, а нельзя ли ему найти какую-нибудь работу?

– Работу? Какую работу? Каменщиком, как мы, он работать не хочет. Его раздражает работа. Дисциплина, без которой не обойтись, когда работаешь… вставать надо рано… и работать как вол – это не для не него…

– К тому же он болен, бедняга, – говорит женщина, у которой четверо детей. – В общем, скажу тебе по правде, Анжелика, мне этот тип не нравится. Когда он приходит, мне становится не по себе. Как только он появляется на пороге, дети убегают, боятся его взгляда. Но он голоден и болен – так, по крайней мере, говорит мой Паоло и Чекко, который уступает ему свою постель[31].

Анжелику поражают эти слова. Она об этом никогда не будет рассказывать. Хотя и признает, что в тот вечер, 18 марта 1903 года, ее взгляд сам собой притягивался к этому молодому человеку. Она выделяла его из всей аудитории. Девятнадцатилетний Бенито заворожил ее своими гипнотическими «глазищами», она не могла устоять перед его чарами.

Закончив речь, Анжелика идет через зал, наполненный дымом сигарет, проталкивается через толпу бородатых мужчин и женщин в длинных поношенных платьях, громко сдвигает стоящие на ее пути стулья и подходит к Муссолини. Она слышит его жесткий голос, его интонации. Вблизи его взгляд кажется еще более одержимым. Юноша сильно жестикулирует, рот его кривится, он сильно ругается:

– Какие идиоты эти коммунары, настоящие оппортунисты! Они не трогают банки, сейфы! У них не хватило духа экспроприировать богатства у буржуазии. Идиоты и предатели. Предатели… Но, как говорит Балабанова, скоро начнется борьба. И на этот раз… берегитесь, предатели!

Анжелика его перебивает:

– Простите, товарищи сказали мне, что у вас нет работы. Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Что-нибудь сделать? – отвечает Муссолини голосом смущенным и в то же время истеричным. – Для меня ничего нельзя сделать. Я обречен. Знаете, я сифилитик и сын алкоголика, что я могу делать? Я ни на что не способен, даже куска хлеба не могу себе заработать[32].

По мнению некоторых историков, этот рассказ о ее встрече с Муссолини недостоверен.

Чтобы достичь достоверности, нужно отметить расхождение в датах. Анжелика всегда приводит день 18 марта 1903-го, но биографы Муссолини Джорджо Пини и Дулио Сусмел утверждают, что в марте того года уроженец Романьи находился в Кантоне Берна, уже занимаясь пропагандой среди рабочих. Та встреча, о которой упоминает Балабанова, должно быть, произошла в Женеве 18 марта 1904 года[33]. Но если при этих событиях участвовал и Ленин, как указывают Пини и Сусмел, могла ли Анжелика такое забыть, или она не упоминала этого факта намеренно? Это маловероятно: ей скорее свойственно преувеличивать описываемые события, чем скрывать что-то. Кроме того, Балабанова всегда отрицала, что Муссолини и Ленин были знакомы.