Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий (СИ)

Наконец, нахожу свой золотой «Паркер», проверяю как пишет на каком-то своём - уже ничего не стоящем документе и, при зловещей могильной тишине вполне достоверно всхлипнув - ставлю подпись и по столу запускаю «Манифест» в сторону Пуришкевича.

Пока тот внимательно изучает мою подпись и, удовлетворённо хмыкнув сам расписывается - всхлипываю ещё пару раз, затем достав носовой платок, громко до неприличия в него сморкаюсь.

До меня ни у кого нет дела: «Манифест об отречении» пущен по кругу. Все им любуются и, кто-то с восхищением бросил, перед тем как увековечить сей документ своей подписью:

- Savez vous, l'Empereur a abdique!

***

Вдруг, схватываюсь обоими руками за живо и слегка скрючиваюсь…

- Господа, - голосом, полным страдания говорю, - зловредный глист, подцепленный на Меншагольской позиции, опять стучится в моё «днище»…

Гучков, несколько встревожено на меня посматривая:

- Да, нет у него там никого «глиста» - я с лейб-медиком Фёдоровым разговаривал. В расположении Свиты по крайней мере, такого за ним замечено не было.

«ПАДЛА!!!», - все планы рушатся из-за этого четырёхглазого Иуды.

Однако, заговорщики должно быть находились в такой эйфории, а на моём лице читалось неподдельное страдание - оттого, что все мои планы летят к чертям под хвост, что сразу с десяток голосов выкрикнули, без всякого почтения:

- Господа, господа! Пусть идёт куда хочет – дело уже сделано! Нам и России он больше не нужен.

- Со страху у него это! Медвежья болезнь у Его бывшего Величества!

- «Allez où vous voulez, imbécile!», - снова кто-то шпарит по-французски.

Однако, надо поддержать – вижу, имеются колеблющиеся. В частности, возражает генерал Борисов:

- Потерпит! Народ наш Российский - ещё не столько и, ещё не то терпел.

- Ваше Императорское Величество, - обращаюсь напрямую к новому Самодержцу, - мне, что? Прямо при тебе – Помазаннике Божьем, в штаны нас…рать?!

Тот, явно растерян, не знает что сказать и на что решиться и, переводит перепуганный взгляд с одного на другого…

Однако, есть оказывается Бог на небе: помощь пришла оттуда, откуда её никак не ожидал!

Боковым зрением вижу: тот – с «породистой» рожей у дверей, его соотечественники и коллеги - по вполне определённой «конторе» близ меня, обмениваются меж собой какими-то - не вполне понятными знаками. Затем он, как-то уж очень подозрительно спокойно говорит:

- Думаю, до конфуза дело доводить не стоит, господа! Как-никак – августейшая особа, хотя и бывшая. Мы проводим экс-Его Величество до «присутственных» мест и проследим, чтоб он не наделал по своей горячности глупостей…

Повисла зловещая тишина… Даже, пописываться под «Манифестом» перестали и подняв головы, понимающе уставились на меня – в тоже время, стараясь не встречаться глазами.

АГА!!!

Холодок по всему телу: значит, меня решено «мочить в сортире»!

- …Извольте проследовать на выход, Сир!

Сказано было хоть и абсолютно спокойно-ледяным тонном, но мне послышалось - несколько презрительно-издевательски, после чего «Джентльмен» распахнул дверь и, даже в лёгком поклоне - пригласил меня на выход.

Оба мнимых депутатов Госдумы по сторонам, встали и вежливо – но настойчиво, взяли меня под локотки, приподняв.

Слабо сопротивляюсь:

- Сейчас… Одну минуту, джентльмены… Позвольте… Не подолом собственной же рубахи задницу вытирать – или, вы мне свои фуражки одолжите…?

Меня отпустили, несколько с озадаченными выражениями на протокольных англо-саксонских лицах.

Я, лихорадочно-торопливо снова нашёл на полу и достал свой саквояжник, раскрыл и, бросив в него ручку:

- Да, где ж она?! Чёрт! «Papier toilette», миль пардон, не прихватил в этот раз… Господин Милюков! У Вас не найдётся лишнего экземпляра вашей газеты?

Молчит, сцуко, лишь зло глазёнками зыркает…

Сравнительно долго пошарив внутри, вытащил довольно пухлую пачку «орлёной» бумаги:

- Несколько груба, но если хорошенько помять – то, в самый раз будет…

Под всеобщее оживление, смешки и даже - похабные остроты, быстро закрываю саквояжник, ставлю на пол и, как можно дальше запихиваю его ногой под стол. Затем, хватаю эту пачку и, какой-то «лунной» походкой Майкла Джексона - прямо-таки «несусь» к дверям, сопровождаемый - уже вполне откровенным хохотом.

***

За дверью вижу неподвижно лежащих на полу двух жандармов – один в небольшой луже крови, другой как будто живой, только свернувшийся калачиком. Вместо них – стоят два русских офицера с «наганами» в руках, в чине капитана и подполковника – виденных мной раньше в Штабе. Провожают меня непримиримо-враждебными взглядами…

«Присутственное место» - царский сортир напротив в тупичке: как выйдешь из зала с «Круглым столом» - прямо шагов пять-шесть и, ты в него упрёшься.

Несусь со всей скоростью - уже нормальным бегом, на которую только способен, но Джентльмен-капитан, догоняет меня и, останавливает за плечо у самых дверей в это «скорбное» заведение:

- Минуточку, Сир!

«Да ты, что делаешь, олень?! - кричу мысленно в панике, - сейчас же…».

Сзади под лопатку, упирается ствол - возможно, мой собственный!