Я никому не скажу

— Ты выбрал Еву.

Это был не вопрос. Но Клим все равно кивнул. Он всегда выбирал Еву.

Мне захотелось резко сменить тему. Вскинув на Клима глаза, я спросила:

— На что ты живешь?

Клим приподнял брови. Он казался разочарованным моим вопросом.

— Когда у тебя математический склад ума, заработать на биржах несложно. И даже не приходится на кого-то пахать, — равнодушно пожал он плечами. Деньги его мало интересовали, я поняла это уже давно.

— За что ты хочешь отомстить отцу Антона?

Мои попытки разгадать Клима были похожи на беспорядочные метания слепого котенка в картонной коробке. Я совалась везде, но натыкалась только на преграду.

Клим окончательно потерял интерес к нашей беседе. Встав из-за стола, он отнес грязную посуду в раковину. Я продолжала сидеть на месте и сверлить взглядом мужскую спину.

— Это тоже как-то связано с Евой?

Мой вопрос прозвучал почти враждебно. Мне начинало казаться, что эта девушка находится в комнате. От духоты прошиб пот.

Клим повернулся и, вытирая руки кухонным полотенцем, пристально посмотрел на меня.

— Да, — коротко ответил он.

Я сглотнула и прикрыла глаза, пытаясь справиться с головокружением. Комната сузилась до крохотных размеров. Солнечный свет, падающий из окон, стал нестерпимо ярким.

С шумом выдохнув, я посмотрела на Клима. Черты мужского лица размылись, фигура подернулась дымкой, и только пронзительно черные глаза оставались по-прежнему яркими.

— Блять, только не вздумай опять падать в обморок!

Громкий окрик прозвучал издалека, будто нас с Климом разделяла толща воды.

Я бессмысленно смотрела, как Клим приближается ко мне. В голове не было ни одной мысли. В ушах шумела пульсирующая кровь. К горлу подступила тошнота.

Клим, наклонившись, обхватил руками мои плечи и слегка встряхнул.

— Посмотри на меня! — рявкнул он.

Я заторможено подняла голову и посмотрела парню в глаза. От пылающего в них огня мне хотелось зажмуриться.

— Пей!

Клим сунул мне под нос кружку с остывшим сладким чаем. Я послушно отпила глоток и закрыла глаза. Вата, заложившая уши, постепенно рассасывалась, но перед глазами всё еще мелькали черные мушки.

Мое обоняние обострилось до предела. Запах Клима окружил меня, вызывая новый приступ головокружения.

Мне нравился этот аромат. Едва уловимый мужской одеколон, мятная зубная паста и разгоряченная кожа. Он напоминал мне жаркую ночь на мягком пледе под яблоней...

Чужое дыхание коснулось лица.

— Открой глаза, — хрипло приказал Клим.

Я с трудом разомкнула веки и посмотрела на Клима. Он был зол. Желваки на красивом лице ходили ходуном. Между бровей пролегла хмурая складка.

— Что, блять, с тобой такое? Когда ты в последний раз была в больнице?

Сильные пальцы больно сжимали мои плечи. Напряженное тело нависало каменной глыбой. В голосе звенел металл. Но я почувствовала странное облегчение.

Глядя в темные прищуренные глаза, я облизала сухие губы и с усмешкой прошептала:

— Ты боишься второй раз потерять свою Еву?

Хлесткая пощечина была мне ответом.

Глава 21

Гнев жаркой волной окатил меня с головы до ног. Хватая воздух открытым ртом, я резко поднялась со стула. Головокружение и слабость отступили под натиском ослепляющей ярости.

Где был мой пыл, когда Клим уводил меня из кафе?

Только сейчас я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы дать ему отпор.

Выпрямившись до ломоты в натянутом позвоночнике, я замахнулась и влепила Климу ответную пощечину.

В тишине комнаты, наполненной утренним светом и неровным дыханием, звук удара был оглушителен.

Клим стоял передо мной, расслабленно опустив руки вдоль тела, и смотрел прямо в глаза. Его взгляд пробирал до костей. Мне хотелось отшатнуться назад и отгородиться руками от этого человека.

Но ярость еще плескалась в моей груди, а щека горела от унизительной пощечины.

— Не смей меня трогать, — прошипела я. Я надеялась, что каждое мое слово сполна пропитано ненавистью.

Клим в притворном удивлении приподнял брови.

— Мне казалось, тебе понравилось, как я тебя трогал.

Я крепко сцепила зубы, чтобы не застонать от бессилия.

Как же мне хотелось стереть с мужского лица надменное холодное выражение.

Прошлой ночью на короткий миг мне это удалось, но теперь, при свете дня, я начинала сомневаться — а не показалось ли? Не выдавала ли я желаемое за действительное?

Способен ли такой человек, как Клим, проникнуться чувствами к своей зверушке? Есть ли что-то за непробиваемыми слоями равнодушия, сарказма и жестокости? Может, и нет ничего?

Может, Ева — единственная ниточка, связывающая Клима с миром обычных людей? И поэтому он так держится за воспоминания о ней?

— Что ты подумал, когда впервые увидел меня? — резко спросила я, впиваясь глазами в лицо Клима.

Ответ на этот вопрос был для меня важен. Клим знал это. Он стоял совсем близко и слышал неровный стук моего сердца.

Засунув руки в карманы джинсов, Клим уставился куда-то себе под ноги. Я уже подумала, что он как обычно проигнорирует мой вопрос, но парень медленно заговорил:

— Вначале я подумал, что ты самая охеренная галлюцинация, которую я когда-либо видел. Потом понял, что ты живая, и испугался. Испугался, что больше никогда не увижу тебя.