Я обещаю тебе свободу

– Я бы хотела быть менее требовательной и более оптимистичной, относиться к людям великодушно, принимать их недостатки. А еще научиться общаться с другими, быть открытой новым знакомствам. Это поможет строить отношения с клиентами, убеждать их, делать так, чтобы к моим словам прислушивались… Я знаю, что это возможно! Есть куча людей, у которых это получается само собой.

Он испытующе смотрел на меня. Я чувствовала себя букашкой под лупой ученого. И все же я выдержала этот взгляд.

Прошло довольно много времени, прежде чем его низкий голос прорезал тишину:

– Сядьте удобно и расслабьтесь.

Я незаметно сунула руку в карман пиджака и нажала кнопку диктофона.

12

– Нет, я не говорила, что страх – главная проблема Сибиллы. Думаю, мы не поняли друг друга. Или вы меня совсем не слушали, Шарль?

Катель еле заметно наклонилась к нему и улыбнулась той особенной улыбкой, которая могла убедить ни в чем не повинного человека подписать себе смертный приговор.

Шарль запнулся и отвел взгляд. Катель наслаждалась эффектом.

Однако он не отступал:

– Но ведь собрание она провела, хотя вы уверяли, что не осмелится.

Нужно было срочно сменить тему.

– Шарль, дело не в этом. После нашего разговора я внимательно наблюдала за ней. То, что выглядело как страх, на самом деле оказалось проявлением навязчивого характера.

– Навязчивого характера?

– Именно. Она одержима какой-то ерундой, вечно зацикливается на никому не нужных мелочах. Поэтому все застыло на месте и нет развития.

– Возможно, тут вы правы.

– Я постоянно задаюсь вопросом… но решать, конечно, вам… Возможно ли вообще руководить командой и заниматься финансовыми вопросами с таким ограниченным кругозором?

* * *

Натан только что пообедал. На десерт он решил съесть кусок миндальной булки. Пока он поджаривался в тостере, наполняя кухню сладко-пряным ароматом, Натан вспомнил про вчерашнюю запись.

Он никак не мог взять в толк, что это было.

Спросить Сибиллу он бы не осмелился. Она ему полностью доверяла, и, если бы узнала, что он рылся в ее вещах, получилось бы, что он ее предал… Неизвестно, как бы она отреагировала.

Тостер щелкнул – из него выскочила подрумяненная булочка.

Натан сел за стол. Масло таяло, впитывалось в миндальное тесто, и запах становился просто одуряющим. Он откусил сразу половину.

Божественно!

Ему очень хотелось подняться в спальню, достать диктофон и проверить, не появилось ли там новой записи. Но он сомневался. Следить за своей девушкой? Каждый день рыться в ее вещах? Хотя сам он ничего не скрывал, ему бы не понравилось, поступи она таким образом. Хорошие отношения на обмане не построишь.

«А вдруг она в опасности?»

Он не понял ничего во вчерашней записи, но почувствовал в ней едва уловимую угрозу. Кто мог говорить такое? А главное – кому? И откуда у Сибиллы эта запись? Столько вопросов – и ни одного ответа.

Натан встал, собираясь отрезать еще кусок булки.

Пока он подрумянивался, ему пришло в голову, что речь не подслушана, а предназначалась специально для Сибиллы. Он как-то читал в газете, что в Соединенных Штатах люди покупали кассеты с лекциями известных учителей типа Дейла Карнеги или Наполеона Хилла и слушали, чтобы подбодрить себя и добиться успеха. Может, Сибилла тоже так делала? Может, благодаря этим записям ей удалось стать управляющей всего через месяц работы на судне?

С другой стороны, как эти мрачные речи могли привести к успеху? Они больше походили на проклятье… И потом, повышение Сибиллы ни к чему хорошему не привело. Скорее наоборот. Тогда-то и начались проблемы. Даже их отношения с тех пор висели на волоске.

Загадка… Возможно, Сибилла и правда была в опасности.

Натан отхлебнул кофе. Слишком горячий. Он обжег язык.

Если Сибилле что-то угрожает, надо держать руку на пульсе, чтобы вовремя вмешаться и помочь…

Закончив с обедом, он поднялся в спальню.

Диктофон лежал все там же, под стопкой полотенец.

Натан промотал запись в начало и включил ее. Новый текст. Тот же замогильный голос.

Молодой человек сел на кровать.

Речь начиналась так же, как и предыдущая, – тот же тип предлагал расслабиться и называл черты характера своего собеседника. Потом была пауза, после которой точно так же, как в прошлый раз, прозвучала страшная фраза:

– В глубине души, в самой глубине вашей души гнездится чудовищный страх, подспудная тревога…

Пауза.

– Страх оказаться человеком… недостойным любви.

Натан судорожно сглотнул.

– Выйдя отсюда, вы забудете эти слова, но тревога останется с вами навсегда. Она будет жить в недрах души, и вы будете делать все возможное, чтобы заглушить ее.

13

Я смотрела на город с самого верха холма Круа-Русс. Солнце висело высоко в небе, его лучи нежно золотили видневшиеся внизу крыши Старого города. Мне хотелось стать птицей и лететь над этим прекрасным пейзажем, ощущая свист ветра в ушах.